Малыш и Карлсон

-- Фрекен Бок, -- сказал Малыш.

Он боялся, что Карлсон рассердится, когда узнает, что мама вызвала фрекен Бок, когда лучший в мире присмотрщик за детьми находился под рукой, но, странным образом, Карлсон, напротив, заметно оживился и просиял.

-- Гей-гоп! -- Вот и все, что он сказал. -- Гей-гоп!

-- Что ты хочешь сказать этим "гей-гоп"? -- с каким-то смутным беспокойством спросил Малыш.

-- Когда я говорю "гей-гоп", то я и хочу сказать "гей-гоп", -- заверил Карлсон Малыша, но глаза его подозрительно заблестели.

-- И дядя Юлиус тоже приедет, -- продолжал Малыш. -- Ему нужно посоветоваться с доктором и лечиться, потому что по утрам у него немеет тело.

И Малыш рассказал Карлсону, какой тяжелый характер у дяди Юлиуса и что он проживет у них все время, пока мама и папа будут плавать на белом пароходе, а Боссе и Бетан разъедутся на каникулы кто куда.

-- Уж не знаю, как все это получится, -- с тревогой сказал Малыш.

-- Гей-гоп! Они проведут две незабываемые недели, поверь мне, -- сказал Карлсон.

-- Ты про кого? Про маму и папу или про Боссе и Бетан? -- спросил Малыш.

-- Про домомучительницу и дядю Юлиуса, -- объяснил Карлсон.

Малыш еще больше встревожился, но Карлсон похлопал его по щеке, чтобы ободрить.

-- Спокойствие, только спокойствие! Мы с ними поиграем, очень мило поиграем, потому что мы с тобой самые милые в мире... Я-то во всяком случае.

И он выстрелил над самым ухом Малыша, который от неожиданности даже подпрыгнул на месте.

-- И бедному дяде Юлиусу не придется лечиться у доктора, -- сказал Карлсон. -- Его лечением займусь я.

-- Ты? -- удивился Малыш. -- Да разве ты знаешь, как надо лечить дядю Юлиуса?

-- Я не знаю? -- возмутился Карлсон. -- Обещаю тебе, что он у меня в два счета забегает, как конь... Для этого есть три процедуры.

-- Какие такие процедуры? -- недоверчиво спросил Малыш.

-- Щекотание, разозление и дуракаваляние, -- серьезно сказал Карлсон. -- Никакого другого лечения не потребуется, ручаюсь!

А Малыш с тревогой глядел вниз, потому что из многих окон стали высовываться головы -- видно, люди хотели выяснить, кто это стреляет. И тут он заметил, что Карлсон снова заряжает пистолетик.

-- Не надо, Карлсон, прошу тебя, -- взмолился Малыш. -- Не стреляй больше!

-- Спокойствие, только спокойствие, -- сказал Карлсон. -- Послушай, -- продолжил он, помолчав, -- я вот сижу и обдумываю одну вещь. А как по-твоему, может ли домомучительница тоже страдать онемением тела?

Но прежде чем Малыш успел ответить, Карлсон, ликуя, поднял руку с пистолетом над головой и выстрелил.

Резкий звук прокатился по крышам и замер. В соседних домах загудели голоса: то испуганные, то сердитые, а кто-то крикнул, что нужно вызвать полицию. Тут Малыш совсем вышел из себя. Но Карлсон сидел с невозмутимым видом и жевал булочку, уже последнюю.

-- Чего это они там расшумелись? -- недоумевал он. -- Разве они не знают, что у меня сегодня день рождения?

Он проглотил последний кусочек булочки и запел песню, милую песенку, которая так хорошо звучала летним вечером.

Пусть все кругом

Горит огнем,

А мы с тобой споем:

Ути, боссе, буссе, бассе,

Биссе, и отдохнем.

Пусть двести булочек несут

На день рожденья к нам,

А мы с тобой устроим тут

Ути, боссе, буссе, капут,

Биссе и тарарам.

КАРЛСОН-ПЕРВЫЙ УЧЕНИК

В тот вечер, когда мама и папа отправились в путешествие, косой дождь барабанил по стеклам и гудел в водосточных трубах. Ровно за десять минут до их отъезда в квартиру ворвалась фрекен Бок, промокшая до нитки и злая как собака.

-- Наконец-то! -- прошептала мама. -- Наконец-то! Она целый день прождала фрекен Бок и теперь, конечно, нервничала, но фрекен Бок этого не заметила.

-- Я не могла прийти раньше. И в этом виновата Фрида, -- хмуро сказала она.

Маме надо было о многом поговорить с фрекен Бок. Но времени на это уже не было: у подъезда их ждало такси.

-- Главное, заботьтесь о мальчике, -- сказала мама со слезами на глазах. -- Надеюсь, с ним ничего не случится за время нашего отсутствия.

-- При мне никогда ничего не случается, -- заверила фрекен Бок, и папа сказал, что он в этом не сомневается.

Он был уверен, что дома все будет в порядке. А потом папа и мама обняли на прощание Малыша, вышли на площадку и исчезли в лифте... И Малыш остался один с фрекен Бок.

Она сидела за кухонным столом, большая, грузная, раздраженная, и приглаживала мокрые волосы своими большими, красными руками.