Малыш и Карлсон

-- Вот ты, Гунилла, думаешь, что я все сочинил про Карлсона, который живет на крыше. Вчера ты говорила, что он -- выдумка...

-- Конечно, он и есть выдумка, -- ответила Гунилла и расхохоталась; на ее щеках появились ямочки.

-- Ну, а если он не выдумка? -- хитро спросил Малыш.

-- Но ведь он в самом деле выдумка! -- вмешался в разговор Кристер.

-- А вот и нет! -- закричал Малыш.

И не успел он обдумать, стоит ли попытаться разрешить этот спор словами, а не кулаками или лучше сразу стукнуть Кристера, как вдруг из шкафа раздалось громко и отчетливо:

-- Ку-ка-ре-ку!

-- Что это такое? -- воскликнула Гунилла, и ее красный, как вишня, ротик широко раскрылся от удивления.

-- Ку-ка-ре-ку! -- послышалось снова из шкафа, точь-в-точь как кричат настоящие петухи.

-- У тебя что, петух живет в гардеробе? -- удивился Кристер.

Еффа заворчал и покосился на шкаф. Малыш расхохотался. Он так смеялся, что не мог говорить.

-- Ку-ка-ре-ку! -- раздалось в третий раз.

-- Я сейчас открою шкаф и погляжу, что там, -- сказала Гунилла и отворила дверцу.

Кристер подскочил к ней и тоже заглянул в шкаф. Вначале они ничего не заметили, кроме висящей одежды, но потом с верхней полки раздалось хихиканье. Кристер и Гунилла посмотрели наверх и увидели на полке маленького толстого человечка. Удобно примостившись, он лежал, подперев рукой голову, и покачивал правой ножкой. Его веселые голубые глаза сияли.

Кристер и Гунилла молча смотрели на человечка, не в силах вымолвить ни слова, и лишь Еффа продолжал тихонько рычать.

Когда к Гунилле вернулся дар речи, она проговорила:

-- Это кто такой?

-- Всего лишь маленькая выдумка, -- ответил странный человечек и стал еще энергичнее болтать ножкой. -- Маленькая фантазия, которая лежит себе да отдыхает. Короче говоря, выдумка!

-- Это... это... -- проговорил Кристер, запинаясь.

-- ...маленькая выдумка, которая лежит себе и кричит по-петушиному, -- сказал человечек.

-- Это Карлсон, который живет на крыше! -- прошептала Гунилла.

-- Конечно, а кто же еще! Уж не думаешь ли ты, что старая фру Густавсон, которой девяносто два года, незаметно пробралась сюда и разлеглась на полке?

Малыш просто зашелся от смеха -- уж очень глупо выглядели растерянные Кристер и Гунилла.

-- Они, наверное, онемели, -- едва выговорил Малыш.

Одним прыжком Карлсон соскочил с полки. Он подошел к Гунилле и ущипнул ее за щеку:

-- А это что за маленькая выдумка?

-- Мы... -- пробормотал Кристер.

-- Ну, а тебя, наверно, зовут Август? -- спросил Карлсон у Кристера.

-- Меня зовут вовсе не Август, -- ответил Кристер.

-- Хорошо. Продолжим!.. -- сказал Карлсон.

-- Их зовут Гунилла и Кристер, -- объяснил Малыш.

-- Да, просто трудно поверить, до чего иногда не везет людям. Но теперь уж ничего не попишешь. А кроме того, не могут же всех звать Карлсонами!..

Карлсон огляделся, словно что-то ища, и поспешно объяснил:

-- А теперь я был бы не прочь немного поразвлечься. Может, пошвыряем стулья из окна? Или затеем еще какую-нибудь игру в этом роде?

Малыш не считал, что это будет очень веселая игра. К тому же он твердо знал, что мама и папа не одобрят такой забавы.

-- Ну, я вижу, вы трусы. Если вы будете такими нерешительными, у нас ничего не выйдет. Раз вам не нравится мое предложение, придумайте что-нибудь другое, а то я с вами не буду водиться. Я должен чем-нибудь позабавиться, -- сказал Карлсон и обиженно надул губы.

-- Погоди, мы сейчас что-нибудь придумаем! -- умоляюще прошептал Малыш.

Но Карлсон, видимо, решил обидеться всерьез

-- Вот возьму и улечу сейчас отсюда... -- проворчал он.

Все трое понимали, какая это будет беда, если Карлсон улетит, и хором принялись уговаривать его остаться.

Карлсон с минуту сидел молча, продолжая дуться.

-- Это, конечно, не наверняка, но я, пожалуй, смог бы остаться, если вот она, -- и Карлсон показал своим пухлым пальчиком на Гуниллу, -- погладит меня по голове и скажет: "Мой милый Карлсон".

Гунилла с радостью погладила его и ласково попросила:

-- Миленький Карлсон, останься! Мы обязательно что-нибудь придумаем.

-- Ну ладно, -- сказал Карлсон, -- я, пожалуй, останусь.

У детей вырвался вздох облегчения. Мама и папа Малыша обычно гуляли по вечерам. Вот и теперь мама крикнула из прихожей:

-- Малыш! Кристер и Гунилла могут остаться у тебя до восьми часов, потом ты быстро ляжешь в постель. А когда мы вернемся, я зайду к тебе пожелать "спокойной ночи".

И дети услышали, как хлопнула входная дверь.

-- А почему она не сказала, до какого часа я могу здесь остаться? -- спросил Карлсон и выпятил нижнюю губу. -- Если все ко мне так несправедливы, то я с вами не буду водиться.

-- Ты можешь остаться здесь до скольких хочешь, -- ответил Малыш.

Карлсон еще больше выпятил губу.

-- А почему меня не выставят отсюда ровно в восемь, как всех? -- сказал Карлсон обиженным тоном. -- Нет, так я не играю!

-- Хорошо, я попрошу маму, чтобы она отправила тебя домой в восемь часов, -- пообещал Малыш. -- Ну, а ты придумал, во что мы будем играть?

Дурное настроение Карлсона как рукой сняло.

-- Мы будет играть в привидения и пугать людей. Вы даже не представляете себе, что я могу сделать с помощью одной небольшой простыни. Если бы все люди, которых я пугал до смерти, давали мне за это по пять эре, я мог бы купить целую гору шоколада. Ведь я лучшее в мире привидение! -- сказал Карлсон, и глаза его весело заблестели.

Малыш, Кристер и Гунилла с радостью согласились играть в привидения. Но Малыш сказал:

-- Вовсе не обязательно так ужасно пугать людей.

-- Спокойствие, только спокойствие! -- ответил Карлсон. -- Не тебе учить лучшее в мире привидение, как должны вести себя привидения. Я только слегка попугаю всех до смерти, никто этого даже и не заметит. -- Он подошел к кровати Малыша и взял простыню. -- Материал подходящий, можно сделать вполне приличную одежду для привидения.

Карлсон достал из ящика письменного стола цветные мелки и нарисовал в одном углу простыни страшную рожу. Потом он взял ножницы и, прежде чем Малыш успел его остановить, быстро прорезал две дырки для глаз.

-- Простыня -- это пустяки, дело житейское. А привидение должно видеть, что происходит вокруг, иначе оно начнет блуждать и попадет в конце концов невесть куда.

Затем Карлсон закутался с головой в простыню, так что видны были только его маленькие пухлые ручки.