Эмиль из Леннеберги

Но вот беда, чем же их потчевать? Разве что свежепро- соленным шпиком, сохранившимся в бочонке в кладовой, да жареной свининой с картошкой и луковым соусом - свининой, которую не стыдно подать на стол самому королю, случись ему заехать на хутор!

Но когда вечером мама Эмиля записывала в синюю тетрадь историю того дня, надо признаться, она была очень огорчена, и листки бумаги по сей день хранят расплывшиеся кляксы, словно над листками этими кто-то пла- кал.

"ДЕНЬ МОЕЙ ВИДЫ, - вывела она заголовок. И потом: - Сиводня он целый день просидел в столярке, бедный рибенок. Конечно, он мальчик благачис- тивый, но порой, сдается мне, он малость не в себе". А жизнь в Катт- хульте шла своим чередом. Минула зима, и наступила весна. Эмиль час- тенько сидел в столярной, а все остальное время играл с маленькой Идой, ездил верхом на Лукасе, возил в город молоко, дразнил Лину, болтал с Альфредом и выдумывал все новые и новые проказы, которые делали его жизнь богатой событиями и разнообразной. Так что к началу мая он уже вы- резал не менее ста двадцати пяти деревянных старичков, красовавшихся на полке в столярке! Что за мастер был этот ребенок!

Альфред не проказничал, но и у него были свои огорчения, вот так-то. Ведь он до сих пор не отважился сказать Лине, что не хочет на ней же- ниться.

- Давай уж лучше я скажу, - предлагал Эмиль, но Альфред и слышать об этом не хотел.

- Я же тебе говорил, надо половчее, чтобы не обидеть ее.

Альфред, право же, был добрый малый, и он никак не находил нужных слов, чтобы сказать о своем решении Лине. Но как-то субботним вечером в начале мая, когда Лина сидела на крыльце людской и упорно ждала, когда он подсядет к ней, Альфред решил: будь что будет! Свесившись из окна людской, он закричал ей:

- Слышь, Лина! У меня к тебе дельце. Я давно хотел тебе сказать...

Лина фыркнула. "Наконец-то дождалась чего хотела", - подумала она.

- Чего же, милый Альфред, - отозвалась она, - говори, что там у тебя?

- Да все, вишь, о женитьбе, ну, о чем мы раньше толковали... слышь, наплюем на эту женитьбу, ладно?

Да, так он и сказал, бедняга Альфред! То есть употребил еще более крепкое словцо. Ужасно, что все это приходится пересказывать. Может, и не следовало бы этого делать, так как я не хочу учить тебя скверным сло- вам, наверное, ты уже немало знаешь их сам. Но ты должен помнить, что Альфред был всего-навсего простой работник из Леннеберги, куда ему до тебя! И он не сумел получше выразить свои мысли, хотя ломал себе голову много-много дней, бедняга Альфред!

Кстати, Лина не обиделась.

- Ты так думаешь? - спросила она. - Нуну, поживем - увидим!

И Альфред понял тогда, что, видно, ему никогда не избавиться от Лины. Но в тот вечер ему все же хотелось быть счастливым и свободным, и потому он вместе с Эмилем пошел на хуторское озеро удить окуней.

Вечер был такой прекрасный, какие бывают, наверное, только весной в Смоланде. Вся черемуха в Каттхульте стояла в цвету, пели дрозды, жужжала мошкара, и бойко клевали окуни. Эмиль с Альфредом сидели, глядя, как на зеркальной водной глади покачиваются поплавки. Говорили они мало, но им было хорошо. Так до самого захода солнца просидели они на берегу, а по- том отправились домой. Альфред нес на рогульке окуней, а Эмиль дул в дудку, которую Альфред вырезал ему из вербы. Они шли извилистой дорожкой по пастбищу, и над их головами шумели по-весеннему нежно-зеленые березо- вые листочки.

Эмиль так здорово дудел, что даже дрозды притихли от удивления. Вне- запно Эмиль смолк, вынул дудку изо рта и спросил:

- Знаешь, что я сделаю завтра?

- Не-а, - ответил Альфред. - Небось опять напроказничаешь?

Эмиль снова сунул дудку в рот и стал наигрывать. Он шел, дудел и ду- мал.

- Сам пока не знаю, - под конец сказал он. - Я никогда не знаю напе- ред, что еще натворю.

* ЖИВ ЕЩЕ ЭМИЛЬ ИЗ ЛЕННЕБЕРГИ! *

Во всей Леннеберге, во всем Смоланде, во всей Швеции и, кто знает, может, на всем свете никогда не было большего проказника, чем Эмиль, ко- торый в прежние времена жил на хуторе Каттхульт близ Леннеберги, в про- винции Смоланд. И подумать только! Ведь именно он, когда вырос, стал председателем муниципалитета. Да-да, он стал председателем и лучшим пар- нем во всей Леннеберге. Видишь ли, даже самые отчаянные проказники вы- растают и со временем могут стать полезными людьми. Верно, это хорошо? Ты не согласен со мной? Да ты, конечно, и сам немало проказничал, а? Ах нет? Неужели я ошибаюсь?

Мама Эмиля, Альма Свенссон из Каттхульта, писала о всех его проделках в синих школьных тетрадях, которые прятала в ящике комода.