Эмиль из Леннеберги

Вот и теперь он ковылял по дороге, весь высохший и сморщенный, с седыми космами, свисавшими на уши. Вскоре он уже стоял на пороге кухни и всхлипывал.

- Нам не дали ни одного пальта, - прошамкал он. - И ни кусочка колба- сы. Старостиха все забрала себе.

Больше он не мог вымолвить ни слова и только плакал.

Тут Эмиль разозлился. Он так сильно разозлился, что Альфред и Ида ед- ва осмеливались взглянуть на него. Дико сверкнув глазами, он схватил со стола фарфоровую миску.

- Подать сюда старостиху! - закричал он и швырнул миску о стену с та- кой силой, что только черепки закружились по кухне. - Где мое ружье?

Альфред не на шутку испугался.

- Уймись, пожалуйста, - попросил он. - Тебе вредно так злиться!

Потом Альфред стал гладить и утешать своего несчастного дедушку и расспрашивать, почему Командорша так плохо с ними обошлась. Но Юкке знай себе твердил:

- Нам она не дала ни единого пальта и ни кусочка колбасы. А мне и та-ба-бака моего не дала, - плакал он.

Тут Ида снова показала на дорогу.

- Гляньте-ка, Кубышка идет, - сказала она.

- Это за мной... - сказал Юкке и весь затрясся.

Кубышка была маленькая шустрая старушка из богадельни. Стоило Юкке исчезнуть, как старостиха посылала ее в Каттхульт. Ведь чаще всего он ходил туда к Альфреду, да и мама Эмиля всегда была добра к беднякам.

От Кубышки они и узнали, как все произошло. Командорша спрятала уго- щение в шкаф на чердаке, где в ту пору было довольно холодно. А когда она в праздник пришла за едой, то там будто бы не хватало одной самой маленькой колбаски, и тут старостиха словно белены объелась.

- Аки лев рыкающий средь овечьего стада, - сказал Дурень-Юкке, и Ку- бышка поддакнула ему.

Что тут было! Из-за несчастной колбаски Командорша всем учинила доп- рос и готова была прямо на месте разделаться с бедным грешником, стянув- шим колбаску. "Я вам такой праздник устрою, что ангелы Божьи восплачут на небесах!" - пригрозила она.

- Так оно и вышло, - сказала Кубышка.

Как ни кричала, как ни буйствовала старостиха, никто не захотел приз- наться, что украл колбаску. А некоторые даже подумали, что старостиха все выдумала, лишь бы заграбастать себе гостинцы. И правда. Рождество у них вышло такое, что ангелы плакали на небесах, рассказывала Кубышка. А Командорша целый день восседала в своей чердачной каморке за праздничным столом с зажженными свечами и уплетала за обе щеки колбасу, пальты, вет- чину и шафранные булочки с изюмом до тех пор, пока чуть не лопнула, эта- кая прорва толстая. А внизу вдоль голых стен сидели бедняки и лили сле- зы: им досталось на праздник всего-навсего несколько ржавых селедок.

То же самое повторилось и на другой день. Старостиха снова поклялась, что никто даже полпальта не получит, пока вор не приползет к ней на ко- ленях и не признает свою вину. Затем в ожидании повинной она опять усе- лась наверху и ела - ела без конца, не желая ни с кем разговаривать. Ку- бышка сама много раз подсматривала в замочную скважину и видела, как ла- комые гостинцы, посланные мамой Эмиля, один за другим исчезали в широкой пасти старостихи. Но теперь она, видно, испугалась, что Юкке пошел в Каттхульт ябедничать, и наказала Кубышке живым или мертвым немедленно доставить его обратно.

- Так что лучше всего пойти сразу, Юкке, - сказала Кубышка.

- Эх, дед, ну и дела, - вздохнул Альфред. - Нет счастья тому, кто хо- дит с сумой!

Эмиль не сказал ничего. Он сидел на лавке и только скрежетал зубами. Еще долго после того, как Юкке и Кубышка ушли из дому, он не вставал с места и, видно, что-то обдумывал. Наконец он хватанул кулаком по лавке и воскликнул:

- А я знаю, кто закатит пир на весь мир!

- Кто? - спросила Ида.

Эмиль снова ударил кулаком.

- Я! - ответил он.

И Эмиль рассказал им о том, что придумал. Он устроит такой пир, что о нем долго будут вспоминать в округе! Пусть все бедняки из Леннебергской богадельни приходят к ним в гости, и точка!

- Эмиль, Эмиль, - боязливо спросила Ида, - а это не новая проделка?

Альфред тоже побаивался, как бы это не оказалось новой шалостью. Но Эмиль уверял, что никакая это не проделка, а, наоборот, доброе дело. И ангелы на небесах захлопают в ладоши так же громко, как прежде плакали.

- Да и мама обрадуется, - добавил Эмиль.

- Ну а что скажет папа? - спросила Ида.

- Гм, - хмыкнул Эмиль. - Хотя все равно никакая это не проделка.

Потом он умолк и снова задумался.

- Труднее всего будет вытащить их из этой львиной пещеры, - сказал он.