Малыш и Карлсон

Он давно уже лежал в верхнем ящике письменного стола в спичечном коробке. Это был самый маленький в мире пистолет и, конечно, самый прекрасный. Папа привез его Малышу из-за границы, и Кристер, и Гунилла в свое время ему очень завидовали, потому что они в жизни не видели таких малюсеньких пистолетов. Он выглядел точь-в-точь как самый настоящий, а стрелял почти так же громко, как большой. Совершенно непонятно, говорил папа, как эта малютка может так громко стрелять.

-- Будь осторожен и не стреляй, а то люди вокруг будут пугаться, -- сказал папа, когда положил эту крохотульку Малышу на ладонь.

По понятной причине Малыш решил тогда не показывать этот пистолетик Карлсону. Впрочем, Малыш и сам знал, что не очень красиво с его стороны таить от друга игрушку. Да к тому же это оказалось бессмысленным, потому что Карлсон сам обнаружил пистолетик, когда рылся в его ящике.

Карлсону этот пистолетик, конечно, тоже необычайно понравился. "Может, поэтому он и решил устроить себе сегодня день рождения", -- подумал Малыш и, глубоко вздохнув, достал коробок из ящика.

-- Поздравляю тебя, дорогой Карлсон! -- сказал он.

Карлсон издал дикий вопль, бросился к Малышу и поцеловал его в обе щеки, потом открыл коробок и с радостным кудахтаньем вынул пистолетик.

-- Ты лучший в мире друг! -- сказал он.

И Малыш вдруг почувствовал себя счастливым, таким счастливым, словно у него было еще сто таких пистолетиков.

-- Понимаешь, -- сказал Карлсон, -- он мне в самом деле нужен. Сегодня вечером.

-- Зачем? -- с тревогой спросил Малыш.

-- Чтобы, лежа в постели, считать овец, -- объяснил Карлсон.

Тут надо сказать, что Карлсон не раз жаловался Малышу, что плохо спит.

-- По ночам, правда, я сплю как убитый, -- говорил он. -- И по утрам тоже. Но вот после обеда я лежу и ворочаюсь и не могу сомкнуть глаз.

Тогда-то Малыш и научил его, как надо бороться с бессонницей. Если вам не удается сразу заснуть, то нужно притвориться спящим и представить себе, что видишь стадо овец, которые прыгают через заборчик. И всех овец надо пересчитать одну за одной, как раз в момент, когда они взлетают над заборчиком, и в конце концов сон тебя обязательно одолеет.

-- Понимаешь, я никак не мог заснуть сегодня вечером, -- сказал Карлсон. -- Я лежал и считал овец. И вот среди них была одна паршивая овца, которая никак не хотела прыгать, ну никак.

Малыш рассмеялся.

-- Почему она не хотела прыгать?

-- Чтобы меня помучить. Стоит себе у заборчика, переминается с ноги на ногу и ни с места. Тогда я подумал, что, если бы у меня был пистолет, я заставил бы ее прыгнуть. И вспомнил, что у тебя, Малыш, в ящике письменного стола лежит маленький пистолетик, и тогда я решил, что сегодня у меня день рождения, -- сказал Карлсон и радостно потрогал пистолетик.

Конечно, Карлсон тут же захотел испытать свой подарок.

-- Проверка! -- сказал он. -- Сейчас как бабахну, знаешь, как будет весело! А не то я не играю.

Но Малыш сказал очень твердо:

-- Нет! Мы перебудим весь дом.

Карлсон пожал плечами.

-- Ну и что ж? Пустяки, дело житейское! Снова заснут. А если у них нет овец, чтобы считать, я им одолжу своих.

Но Малыш уперся и ни за что не соглашался на испытание пистолета. Тогда Карлсон придумал такой выход.

-- Мы полетим ко мне, -- заявил он. -- Все равно ведь надо отпраздновать мой день рождения... Не найдется ли у вас пирога?

Но пирога на этот раз не было, а когда Карлсон стал ворчать, Малыш сказал, что это, мол, пустяки, дело житейское.

-- Запомни, -- строго оборвал его Карлсон. -- "Пустяки, дело житейское" про пироги не говорят. Но делать нечего, попробуем обойтись булочками. Беги и неси все, что найдешь!

Малыш пробрался в кухню и вернулся, нагруженный булочками. Мама разрешила ему в случае необходимости давать Карлсону булочку-друтую. А сейчас необходимость в этом была.

Правда, мама не разрешала летать с Карлсоном на крышу, но об этом Малыш совсем забыл и искренне удивился бы, если бы кто-нибудь ему об этом напомнил. Он привык летать с Карлсоном и совсем не боялся, и даже сердце у него не екало, когда он, обхватив Карлсона руками за шею, стремительно взлетал ввысь, прямо к домику на крыше.

Таких июньских вечеров, как в Стокгольме, не бывает нигде. Нигде в мире небо не светится этим особым светом, нигде сумерки не бывают такими ясными, такими прозрачными, такими синими, что город и небо, отраженные в блеклых водах залива, кажутся совсем сказочными.

Такие вечера словно специально созданы для празднования дней рождения Карлсона в его домике на крыше. Малыш любовался сменой красок на небе, а Карлсон не обращал на это никакого внимания. Но когда они сидели вот так рядышком на крылечке, уплетали булочки и запивали их соком, Малыш ясно понимал, что этот вечер совсем не похож на другие вечера. А Карлсон так же ясно понимал, что эти булочки совсем не похожи на другие булочки, которые печет мама Малыша.

"И домик Карлсона не похож ни на один домик в мире", -- думал Малыш. Нигде нет такой уютной комнаты, и такого крылечка, и такого удивительного вида вокруг, и нигде не собрано вместе столько удивительных и на первый взгляд бессмысленных вещей, как здесь: Карлсон, как белка, набивал свой домик бог знает чем. Малыш не имел понятия, где Карлсон раздобыл все эти предметы. Большинство своих сокровищ Карлсон развешивал по стенам, чтобы их легко было найти в нужный момент.

-- Видишь, какой у меня порядок. Все-все висит слева, кроме инструментов, а инструменты -- справа, -- объяснил Карлсон Малышу. -- И картины тоже.

Да, на стене у Карлсона висели две прекрасные картины. Малыш очень любил на них смотреть. Их нарисовал сам Карлсон. На одной в самом углу листа была нарисована крошечная крылатая козявка, и картина называлась "Очень одинокий петух". На другой была изображена лисица, но картина при этом называлась "Портрет моих кроликов".

-- Кроликов не видно, потому что они все у лисицы в животе, -- пояснял Карлсон.

Набив рот булочкой, Карлсон сказал:

-- Когда у меня будет время, я нарисую третью картину: "Портрет маленькой упрямой овцы, которая не хочет прыгать".

Но Малыш слушал его рассеянно, у него кружилась голова от звуков и запахов летнего вечера. Он уловил аромат цветущих лип с их улицы, слышал стук каблуков о плиты тротуара -- много людей гуляло в этот ясный вечер. "Какой летний звук!" -- подумал Малыш. Вечер был совсем тихий, и каждый шорох из соседних домов доносился до него удивительно отчетливо: люди болтали, и кричали, и пели, и бранились, и смеялись, и плакали -