Малыш и Карлсон

- Нет, нет, нет, умоляю, что угодно, но сегодня нам нужен покой.

-- Покой, а то как же! Но прежде всего нам нужен, конечно, завтрак, -- сказал Карлсон и одним прыжком оказался у кухонного стола.

Там фрекен Бок уже положила приборы для себя и Малыша. Карлсон сел перед одним из них и взял в руки нож и вилку.

-- Начинаем! Давайте завтракать! -- Он приветливо кивнул фрекен Бок. -- Ты тоже можешь сесть с нами за стол. Возьми себе тарелку и иди сюда.

Он раздул ноздри и вдохнул пряный запах.

-- Что нам дадут? -- спросил он, облизываясь.

-- Хорошую взбучку, -- ответила фрекен Бок и еще яростней принялась мешать соус. -- Ее ты, уж во всяком случае, заслужил. Но у меня так ноет все тело. что, боюсь, я уже не смогу гоняться за тобой сегодня.

Она вылила соус в миску и поставила ее на стол.

-- Ешьте, -- сказала она. -- А я подожду, пока вы: кончите, потому что доктор сказал, что мне во время еды нужен полный покой.

Карлсон сочувственно кивнул.

-- Ну да, в доме, наверно, найдется несколько завалявшихся сухариков, которые ты сможешь погрызть, когда мы покончим со всем, что на столе.. Примостишься на краешке стола и погрызешь, наслаждаясь тишиной и покоем.

И он торопливо наложил себе полную тарелку густого мясного соуса. Но Малыш взял совсем капельку. Он всегда с опаской относился к новым блюдам, с такого соуса он еще никогда не ел.

Карлсон начал строить из мяса башню, а вокруг башни крепостной ров, заполненный соусом. Пока он этим занимался, Малыш осторожно попробовал кусочек. Ой! Он задохнулся, слезы выступили на глазах. Рот горел огнем. Но рядом стояла фрекен Бок и глядела на него с таким видом, что он только глотнул воздух и промолчал.

Тут Карлсон оторвался от своей крепости:

-- Что с тобой? Почему ты плачешь?

-- Я... я вспомнил одну печальную вещь, -- запинаясь, пробормотал Малыш.

-- Понятно, -- сказал Карлсон и отправил в рот огромный кусок своей башни. Но едва он проглотит его, как завопил не своим голосом, и из его глаз тоже брызнули слезы.

-- Что случилось? -- спросила фрекен Бок.

-- На вкус это лисий яд... Впрочем, тебе самой лучше знать, что ты сюда подсыпала, -- сказал Карлсон. -- Бери скорей большой шланг, у меня в горле огонь! -- Он утер слезы.

-- О чем ты плачешь? -- спросил Малыш.

-- Я тоже вспомнил очень печальную вещь, -- ответил Карлсон.

-- Какую именно? -- полюбопытствовал Малыш.

-- Вот этот мясной соус, -- сказал Карлсон.

Но весь этот разговор не пришелся по душе фрекен Бок.

-- Как вам только не стыдно, мальчики! Десятки тысяч детей на свете были бы просто счастливы получить хоть немного этого соуса.

Карлсон засунул руку в карман и вытащил карандаш и блокнот.

-- Пожалуйста, продиктуйте мне имена и адреса хотя бы двоих из этих тысяч, -- попросил он.

Но фрекен Бок не желала давать адреса.

-- Наверно, речь идет о маленьких дикарях из племени огнеедов, все понятно, -- сказал Карлсон. -- Они всю жизнь только и делают, что глотают огонь и серу.

Как раз в эту минуту раздался звонок у двери, и фрекен Бок пошла открывать.

-- Пойдем посмотрим, кто пришел, -- предложил Карлсон. -- Быть может, это кто-нибудь из тех тысяч маленьких огнеедов, которые готовы отдать все, что у них есть, за эту пламенную кашу. Нам надо быть начеку, вдруг она продешевит... Ведь она всыпала туда столько лисьего яда, а ему цены нет!

И Карлсон отправился вслед за фрекен Бок, а Малыш не захотел от него отстать. Они стояли в передней за ее спиной и слышали, как чей-то незнакомый голос произнес:

-- Моя фамилия Пек. Я сотрудник шведского радио и телевидения.

Малыш почувствовал, что холодеет. Он осторожно выглянул из-за юбки фрекен Бок и увидел, что в дверях стоит какой-то господин -- один из тех красивых, умных и в меру упитанных мужчин в самом расцвете сил, о которых фрекен Бок. сказала, что ими на телевидении можно пруд прудить.

-- Могу я видеть фрекен Хильдур Бок? -- спросил господин Пек.

-- Это я, -- ответила фрекен Бок. -- Но я уплатила и за радио, и за телевидение, так что проверять вам нечего.

Господин Пек любезно улыбнулся.

-- Я пришел не в связи с оплатой, -- объяснил он. -- Нет, меня привела сюда история с привидениями, о которых вы нам писали... Мы хотели бы сделать на этом материале новую программу.

Фрекен Бок густо покраснела; она не могла вымолвить ни слова.

-- Что с вами, вам стало нехорошо? -- прервал наконец молчание господин Пек.

-- Да, да, мне нехорошо, -- подхватила фрекен Бок. -- Это самая ужасная минута в моей жизни.

Малыш стоял за ней и чувствовал примерно то же, что она. Боже праведный, вот и свершилось! Через несколько секунд этот вот Пек наверняка заметит Карлсона, а когда завтра утром мама и папа вернутся домой, они увидят, что весь дом опутан разными там кабелями, забит телевизионными камерами и такими вот господами, и поймут, что покоя им уже не дождаться. О боже праведный, надо немедленно убрать Карлсона любым способом.

Тут взгляд Малыша упал на старый деревянный ящик, который стоял в прихожей и в котором Бегай хранила самодельные театральные костюмы, старый реквизит и тому подобный хлам. Она организовала вместе с ребятами из своего класса какой-то дурацкий клуб: в свободное время они переодевались в странные костюмы и разыгрывали нелепые сцены. Все это, по мнению Малыша, было очень глупо, но у них это называлось играть в театр. Зато сейчас этот ящик с костюмами оказался здесь как нельзя более кстати!.. Малыш приоткрыл его крышку и взволнованно шепнул Карлсону:

-- Спрячься!.. Лезь в этот вот ящик! Скорее!

И прежде чем Карлсон успел понять, почему он должен прятаться, он уже сообразил, что это пахнет какой-то проказой. Он хитро поглядел на Малыша и залез в ящик. Малыш быстро прикрыл его крышкой. Потом он испуганно посмотрел на тех двоих, которые все еще стояли в дверях... Успели ли они что-нибудь заметить?

Но они ничего не заметили, так они были поглощены своей беседой. Фрекен Бок как раз объясняла господину Пеку, почему она чувствует себя дурно.

-- Это было не привидение, -- сказала фрекен Бок, с трудом сдерживая слезы. -- Это были всего-навсего отвратительные детские проказы.

-- Так, значит, никаких привидений не было? -- разочарованно переспросил господин Пек.

Фрекен Бок не могла больше сдерживать елезы -- она разрыдалась.

-- Нет, привидений не было... И я не смогу выступить по телевидению... никогда, только Фрида!