Малыш и Карлсон

-- Мне кажется, у меня во всем теле нет ни одной целой косточки, -- сказала она наконец. -- Но болеть, пожалуй, ничего не болит... Вот только, когда смеюсь...

И она так захохотала, что кровать под ней затряслась.

Малыш с испугом глядел на нее -- что это с ней такое?

-- Как хотите, молодые люди, но такая тренировка, как нынче вечером, не часто выдается, -- сказала она. -- И, боже праведный, до чего же это взбадривает! -- Она энергично кивнула: -- Мы с Фридой занимаемся гимнастикой по программе "упражнения для домашних хозяек". Теперь Фрида узнает, что значит бегать. Подождите-ка...

-- Гей, гей! -- завопил Карлсон. -- Ты прихвати с собой эту выбивалку и тогда сможешь гонять Фриду по всему гимнастическому залу и так взбодрить ее, что она своих не узнает!

Фрекен Бок вытаращила на него глаза.

-- Ты еще со мной разговариваешь? Ты бы лучше помолчал да пошел бы на кухню и принес мне несколько тефтелек!

Малыш радостно засмеялся.

-- Да, после таких прыжков появляется зверский аппетит, -- сказала она.

-- Угадай, кто лучший в мире подносчик тефтелей? -- сказал Карлсон, убегая на кухню.

Потом Карлсон, Малыш и фрекен Бок, сидя на кровати, уплетали прекрасный ужин с таким аппетитом, что за ушами трещало. Карлсон принес из кухни полный поднос еды.

-- Я обнаружил яблочную запеканку с ванильным соусом. Кроме того, я прихватил ветчины, сыра, колбасы, соленых огурчиков, несколько сардин и кусочек печеночного паштета. Но, сказки на милость, куда ты засунула торт со взбитыми сливками? Его я не нашел...

-- У нас торта нет, -- ответила фрекен Бок.

У Карлсона дрогнули губы.

-- И ты полагаешь, что можно наесться тефтелями, яблочной запеканкой с ванильным соусом, ветчиной, сыром, колбасой, солеными огурцами да двумя жалкими крохотными сардинками?

Фрекен Бок поглядела на него в упор.

-- Нет, -- сказала она подчеркнуто спокойным тоном. -- Но ведь есть еще и печеночный паштет.

Никогда еще Малышу не было так вкусно. Малыш, и Карлсон, и фрекен Бок сидели рядком на кровати и жевали, глотали, и им было так уютно втроем! Но вдруг фрекен Бок вскрикнула:

-- Боже праведный, ведь Малыш должен быть изолирован, а мы притащили сюда этого малого. -- И она указала пальцем на Карлсона.

-- Никто его не тащил, -- сказал Малыш, -- он сам прилетал. -- Но все же Малыш встревожился. -- Подумай, Карлсон, а вдруг ты заболеешь этой самой тиной?

-- Угу... угу, -- промычал Карлсон, потому что его рот был набит яблочной запеканкой, и он не сразу смог заговорить. -- Что мне какая-то тина!.. Эге-гей! Подумаешь! К тому, кто переболел плюшечной лихорадкой, никакая зараза не липнет.

-- Нет, все равно нельзя, -- сказала фрекен Бок со вздохом.

Карлсон проглотил последнюю тефтельку, облизал пальцы и сказал:

-- Что и говорить, в этом доме живут, конечно, впроголодь, но в остальном мне здесь хорошо. Так что я готов себя здесь тоже изолировать.

-- О боже праведный! -- воскликнула фрекен Бок. Она поглядела на Карлсона, потом на пустой поднос. -- После тебя мало что остается, -- сказала она.

Карлсон соскочил на пол и похлопал себя по животу.

-- После того, как я поем, остается стол, -- сказа. он. -- Единственное, что остается, -- это стол.

Потом Карлсон нажал свою кнопку, мотор заработал, и Карлсон полетел к раскрытому окну.

-- Привет! -- крикнул он. -- Теперь вам волей-неволей придется некоторое время обойтись без меня. Я тороплюсь..

-- Привет, Карлсон! -- крикнул Малыш. -- Тебе в самом деле пора улетать?

-- Так скоро? -- печально добавила фрекен Бок.

-- Да, мне надо поторопиться! -- крикнул Карлсон. -- А то я опоздаю к ужину. Привет! -- И он улетел

ГОРДАЯ ЮНАЯ ДЕВИЦА УЛЕТАЕТ ДАЛЕКО-ДАЛЕКО!

На следующее утро Малыш долго спал. Его разбудил телефонный звонок, и он побежал в переднюю, чтобы взять трубку. Звонила мама.

-- Бедный сынок... О, как это ужасно...

-- Что ужасно? -- спросил Малыш спросонок.

-- Все, что ты пишешь в своем письме. Я так за вас волнуюсь...

-- Почему? -- спросил Малыш.

-- Сам понимаешь, -- сказала мама. -- Бедный мой мальчик... Завтра утром я приеду домой.

Малыш обрадовался и приободрился, хотя он так, и не понял, почему мама назвала его "бедный мой мальчик". Едва Малыш успел снова лечь и задремать, как опять раздался звонок. Это папа звонил из Лондона.

-- Как ты поживаешь? -- спросил папа. -- Хорошо ли себя ведут Боссе и Бетан?

-- Не думаю, -- сказал Малыш, -- но точно не знаю, потому что они лежат в эпидемии.

Малыш понял, что папа встревожился от его слов.

-- Лежат в эпидемии? Что ты хочешь сказать?

А когда Малыш объяснил, что он хочет сказать, папа повторил мамины слова:

-- Бедный мой мальчик... Завтра утром я буду дома.

На этом разговор кончился. Но вскоре опять зазвонил телефон. На этот раз это был Боссе.

-- Можешь передать домомучительнице и ее старенькому доктору, что, хотя они и воображают себя знатоками, у нас все же не скарлатина. Мы с Бетан завтра вернемся домой.

-- У вас не тина? -- переспросил Малыш.

-- Представь себе, нет. Мы просто чем-то объелись, так сказал здешний доктор. От этого у некоторых тоже бывает сыпь.

-- Понятно, типичный случай плюшечной лихорадки, -- сказал Малыш.

Но Боссе уже повесил трубку.

Малыш оделся и пошел на кухню, чтобы рассказать фрекен Бок, что его больше не надо изолировать. Она уже готовила завтрак. В кухне сильно пахло пряностями.

-- И я смогу уйти, -- сказала фрекен Бок, когда Малыш сообщил ей, что завтра вся семья будет в сборе. -- Вот и хорошо, а то у вас я совсем испорчу себе нервы.

Она бешено что-то мешала в кастрюле, стоящей на плите. Оказалось, там варился какой-то густой мясной соус, и она заправляла его солью, перцем и какими-то травами.

-- Вот видишь, -- сказала она, -- его надо посолить, и поперчить как следует, да поварить подольше, только тогда он вкусный. -- Потом она с тревогой посмотрела на Малыша. -- Как ты думаешь, этот ужасный Карлсон сегодня опять прилетит? Так хотелось бы спокойно провести последние часы в вашем доме.

Прежде чем Малыш успел ответить, за окном послышалась веселая песенка, которую кто-то пел во весь голос:

Солнце, солнце,

Загляни в оконце!

На подоконнике снова сидел Карлсон.

-- Привет! Вот оно, ваше солнце, можете не волноваться.

Но тут фрекен Бок молитвенно протянула к нему руки:

-