Малыш и Карлсон

- Понимаешь, у меня нет опыта, -- начал Малыш смущенно, -- не мог бы ты... Только огонь развести, а?

-- И не заикайся, -- отрезал Карлсон. -- Вот если бы я был на ногах, тогда дело другое, .тогда бы я тебе показал, как разводить огонь, но ведь я лежу, и ты не можешь требовать, чтобы я плясал вокруг тебя.

Малышу это показалось убедительным. Он еще раз чиркнул спичкой, и вдруг взметнулось пламя, дрова затрещали и загудели.

-- Взялись! -- радостно воскликнул Малыш.

-- Вот видишь! Надо только действовать энергичней и не рассчитывать на чью-то помощь, -- сказал Карлсон. -- Теперь поставь на огонь кофейник, собери все, что нужно для кофе, на этот вот красивый подносик, да не забудь положить булочки, и продолжай себе подметать; пока кофе закипит, ты как раз успеешь все убрать.

-- Скажи, а ты уверен, что сам будешь кофе пить? -- спросил Малыш с издевкой.

-- О да, кофе пить я буду сам, -- уверил его Карлсон. -- Но и ты получишь немного, ведь я на редкость гостеприимен.

Когда Малыш все подмел и высыпал ореховую скорлупу, вишневые косточки и грязную бумагу в большое помойное ведро, он присел на край диванчика, на котором лежал Карлсон, и они стали вдвоем пить кофе и есть булочки -- много булочек. Малыш блаженствовал -- до чего же хорошо у Карлсона, хотя убирать у него очень утомительно!

-- А где же твой мусоропровод? -- спросил Малыш, проглотив последний кусочек булки.

-- Сейчас покажу, -- сказал Карлсон. -- Возьми помойное ведро и иди за мной.

Они вышли на крыльцо.

-- Вот, -- сказал Карлсон и указал на крыши.

-- Как... что ты хочешь сказать? -- растерялся Малыш.

-- Сыпь прямо туда, -- сказал Карлсон. -- Вот тебе и лучший в мире мусоропровод.

-- Ведь получится, что я кидаю мусор на улицу, -- возразил Малыш. -- А этого нельзя делать.

-- Нельзя, говоришь? Сейчас увидишь. Беги за мной!

Схватив ведро, он помчался вниз по крутому скату крыши. Малыш испугался, подумав, что Карлсон не сумеет остановиться, когда добежит до края.

-- Тормози! -- крикнул Малыш. -- Тормози!

И Карлсон затормозил. Но только когда очутился на самом-самом краю.

-- Чего ты ждешь? -- крикнул Карлсон Малышу. -- Беги ко мне.

Малыш сел на крышу и осторожно пополз вниз.

-- Лучший в мире мусоропровод!.. Высота падения мусора двадцать метров, -- сообщил Карлсон и быстро опрокинул ведро.

Ореховая скорлупа, вишневые косточки, скомканная бумага устремились по лучшему в мире "мусоропроводу" могучим потоком на улицу и угодили прямо на голову элегантному господину, который шел по тротуару и курил сигару.

-- Ой, -- воскликнул Малыш, -- ой, ой, гляди, все попало ему на голову!

Карлсон только пожал плечами:

-- Кто ему велел гулять под мусоропроводом? У Малыша был все же озабоченный вид.

-- Наверно, у него ореховая скорлупа набилась в ботинки, а в волосах застряли вишневые косточки. Это не так уж приятно!

-- Пустяки, дело житейское, -- успокоил Малыша Карлсон. -- Если человеку мешает жить только ореховая скорлупа, попавшая в ботинок, он может считать себя счастливым.

Но что-то было не похоже, чтобы господин с сигарой чувствовал себя счастливым. С крыши они видели, как он долго и тщательно отряхивается, а потом услышали, что он зовет полицейского.

-- Некоторые способны подымать шум по пустякам, -- сказал Карлсон. -- А ему бы, напротив, благодарить нас надо. Ведь если вишневые косточки прорастут и пустят корни в его волосах, у него на голове вырастет красивое вишневое деревцо, и тогда он сможет день-деньской гулять где захочет, рвать все время вишни и выплевывать косточки.

Но полицейского поблизости не оказалось, и господину с сигарой пришлось отправиться домой, так и не высказав никому своего возмущения по поводу ореховой скорлупы и вишневых косточек.

А Карлсон и Малыш полезли вверх по крыше и благополучно добрались до домика за трубой.

-- Я тоже хочу выплевывать вишневые косточки, -- заявил Карлсон, едва они переступили порог комнаты. -- Раз ты так настаиваешь, лезь за вишнями -- они там, в мешке, подвешенном к потолку.

-- Думаешь, я достану? -- спросил Малыш.

-- А ты заберись на верстак.

Малыш так и сделал, а потом они с Карлсоном сидели на крылечке, ели сухие вишни и выплевывали косточки, которые, подскакивая с легким стуком, весело катились вниз по крыше.

Вечерело. Мягкие, теплые осенние сумерки спускались на крыши и дома. Малыш придвинулся поближе к Карлсону. Было так уютно сидеть на крыльце и есть вишни, но становилось все темней и темней. Дома выглядели теперь совсем иначе, чем прежде, -- сперва они посерели, сделались какими-то таинственными, а под конец стали казаться уже совсем черными. Словно кто-то вырезал их огромными ножницами из черной бумаги и только кое-где наклеил кусочки золотой фольги, чтобы изобразить светящиеся окна. Этих золотых окошек становилось все больше и больше, потому что люди зажигали свет в своих комнатах. Малыш попытался было пересчитать эти светящиеся прямоугольнички. Сперва было только три, потом оказалось десять, а потом так много, что зарябило в глазах. А в окнах были видны люди -- они ходили по комнатам и занимались кто чем, и можно было гадать, что же они делают, какие они и почему живут именно здесь, а не в другом месте.

Впрочем, гадал только Малыш. Карлсону все было ясно.

-- Где-то же им надо жить, беднягам, -- сказал он. -- Ведь не могут же все жить на крыше и быть лучшими в мире Карлсонами.

КАРЛСОН ШУМИТ

Пока Малыш гостил у Карлсона, мама была у доктора. Она задержалась дольше, чем рассчитывала, а когда вернулась домой, Малыш уже преспокойно сидел в своей комнате и рассматривал марки.

-- А ты, Малыш, все возишься с марками?

-- Ага, -- ответил Малыш, и это была правда.

А о том, что он всего несколько минут назад вернулся с крыши, он просто умолчал. Конечно, мама очень умная и почти все понимает, но поймет ли она, что ему обязательно нужно было лезть на крышу, -- в этом Малыш все же не был уверен. Поэтому он решил ничего не говорить о появлении Карлсона. Во всяком случае, не сейчас. Во всяком случае, не раньше, чем соберется вся семья. Он преподнесет этот роскошный сюрприз за обедом. К тому же мама показалась ему какой-то невеселой. На лбу, между бровями, залегла складка, которой там быть не должно, и Малыш долго ломал себе голову, откуда она взялась.

Наконец собралась вся семья, и тогда мама позвала всех обедать; все вместе сели за стол: и мама, и папа, и Боссе, и Бетан, и Малыш.