Калле Блюмквист - сыщик

Но, так или иначе, драгоценности теперь у вас, а ведь самое главное в том и заключалось, чтобы они нашлись. Не так ли, господин знаменитый сыщик? Tак почему бы вам не отпустить бедного грешника ради старой дружбы?

Дети молчали.

- Ева-Лотта, - взмолился дядя Эйнар, - ты же не допустишь, чтобы твой родственник попал в тюрьму?

- Уж если натворил что-нибудь, приходится отвечать, - сурово произнесла Ева-Лотта.

- Мы не можем поступить иначе, - сказал Калле. - Андерс, ты сбегаешь?

- Да.

- Проклятые щенки! - крикнул дядя Эйнар. - И чего я вам не свернул шею, пока время было?

В два прыжка Андерс взбежал по лестнице. Оставалось только выскочить в дверь. Но в дверях кто-то стоял. Двое людей преградили ему дорогу. Один из них, с бледным лицом, держал в руках пистолет.

13

- Мы, кажется, угодили прямо на семейное торжество, - усмехнулся Бледный. - Друг детей Эйнар в кругу своих родных. До чего мило, так и хочется сфотографировать и поместить в газете! Нет, Эйнар, не пойми меня превратно, я вовсе не имею в виду "Полицейские ведомости". Есть же и другие газеты!

Он помолчал, разглядывая пистолет, потом заговорил опять:

- Жаль, что мы помешали. Если бы мы чуть-чуть задержались, твои маленькие друзья успели бы тебя освободить и ты, наверное, живо отыскал бы стекляшки, не то что вчера.

- Артур, выслушай меня, - сказал дядя Эйнар. - Клянусь, что...

- Tы уже достаточно клялся! - оборвал его Бледный. - Когда тебе придет охота сказать, куда ты девал вещички, можешь открывать рот. А до тех пор не рыпайся! Будешь храниться в лежачем положении, как бутылка с минеральной водой. Надеюсь, твои маленькие друзья не будут возражать, если я тебя опять свяжу? И ты ведь не слишком голоден и не очень хочешь пить, старина? Потому что я, к сожалению, ничего не могу тебе дать пожевать, кроме этого носового плотка. До тех пор, пока ты не образумишься!

- Артур! - завопил дядя Эйнар в совершенном отчаянии. - Tы должен выслушать, что я скажу. Знаешь, кто все заграбастал? Вот эти вот щенки! - Он указал на детей. - Они уже собирались привести фараона, когда вы нагрянули. Вот уж не думал, что буду рад видеть ваши рожи! Но сейчас вы пришли удивительно кстати.

Минуту все молчали. Бледное лицо с бегающими глазками повернулось к ребятам. Калле почувствовал, что надвигается страшная опасность. Это было нечто совсем иное, гораздо более ужасное, чем когда он стоял перед пистолетом дяди Эйнара.

Молчание прервал второй, тот, которого Калле называл Противным.

- А что, Артур, может быть, на этот раз он говорит правду?

- Возможно, - ответил Артур. - Это мы скоро узнаем.

- Ребят предоставьте мне, - сказал дядя Эйнар. - Я быстро выжму из них все, что нам нужно.

Андерс, Калле и Ева-Лотта слегка побледнели. Да, Калле не ошибся, это было посерьезнее войны роз...

- Послушай, Артур, - продолжал дядя Эйнар, - если до тебя наконец дошло, что я не собираюсь вас надувать, то ты, конечно, понимаешь, что мы теперь больше чем когда-либо должны держаться заодно. Разрежь-ка, - он показал на веревку на ногах, - и давай кончать дело. Сдается мне, что нам давно пора отсюда убираться!

Артур без единого слова подошел к нему и разрезал верезку. Дядя Эйнар с трудом поднялся, потирая онемевшие мышцы.

- Это была самая длинная ночь в моей жизни! - вздохнул он.

Артур ехидно скривил рот, а Противный хрипло засмеялся.

Дядя Эйнар подошел к Калле и взял его за подбородок.

- Ну так как же, господин сыщик, ты же, кажется, собирался посылать за полицией?

Калле молчал. Игра была проиграна, он это понимал.

- Должен тебе сказать, Артур, что эти дети невероятно сообразительны. И я буду очень удивлен, если они не расскажут дяде Эйнару по-хорошему, где спрятали драгоценности.

- Здесь их нет, а где они, мы не скажем, - упрямо ответил Андерс.

- Послушайте меня, детки, - сказал дядя Эйнар. - Вот эти два добрых дяди вчера вечером неправильно меня поняли. Они вбили себе в голову, что я знаю, где лежат драгоценности, но не хочу сказать, куда их спрятал. Поэтому они дали мне ночь на размышление. Как я уже сказал, это была самая длинная ночь в моей жизни. В этом погребе довольно-таки темно по ночам. В сущности, ни зги не видно. И к тому же холодно. И если руки и ноги связаны, то очень плохо спится. И есть хочется, и пить тоже, уверяю вас. Куда лучше и уютнее спать дома, у мамы, правда, Ева-Лотта?

Ева-Лотта смотрела на дядю Эйнара, и лицо у нее было совсем такое, как когда он мучил ее любимого Tуссе.