Приключения Пиноккио

Через полминуты окно снова открылось, и старик крикнул:

-- Становись под окно и подставь свою шляпу!

Пиноккио незамедлительно снял свой колпак. И тут на него обрушился поток воды, который промочил его насквозь от головы до пят, как горшок с засохшей геранью.

Мокрый, словно его только что вытащили из водосточной трубы, вернулся он домой, еле живой от усталости и холода. Он сел и протянул свои продрогшие и грязные ноги над жаровней с раскаленными углями.

Так он уснул. И во сне его деревянные ноги загорелись, обуглились и, наконец, превратились в золу.

А Пиноккио спал и храпел так, словно это были не его ноги, а чужие. Когда рассвело, он проснулся: кто-то стучал в дверь.

-- Кто там? -- спросил он, зевая, и начал продирать глаза.

-- Я, -- ответил голос.

Это был голос Джеппетто.

7. ДЖЕППЕТТО ВОЗВРАЩАЕТСЯ ДОМОЙ. БЕДНЯГА ОТДАЕТ ПИНОККИО

ВСЕ, ЧТО ПРИНЕС СЕБЕ НА ЗАВТРАК

Несчастный Пиноккио еще не совсем проснулся и поэтому не заметил, что его ноги сгорели. Услыхав голос отца, он без раздумий соскочил со стула, чтобы отодвинуть дверной засов. Но после двух-трех нетвердых шагов упал с размаху на пол. И при падении произвел такой грохот, словно мешок с деревянными ложками, упавший с пятого этажа.

-- Отвори! -- крикнул Джеппетто с улицы.

-- Отец, я не могу, -- ответил, плача. Деревянный Человечек и стал кататься по полу.

-- Почему не можешь?

-- Потому что кто-то сожрал мои ноги.

-- А кто их сожрал?

-- Кошка, -- сказал Пиноккио.

Он как раз в эту минуту заметил, что кошка передними лапками теребит две стружки.

-- Открой, говорю тебе, -- повторил Джеппетто, -- а не то, как войду, покажу тебе кошку!

-- Но я вправду не могу стоять, поверьте мне. Ах, я несчастный, несчастный! Теперь я буду всю свою жизнь ползать на коленках!..

Джеппетто, предположив, что все эти вопли не более как очередная проделка Деревянного Человечка, решил положить ей конец, влез на стену и проник в комнату через окно.

Он приготовился было, не откладывая в долгий ящик, проучить наглеца, но, когда увидел своего Пиноккио, распростертого на полу и действительно безногого, жалость охватила его. Он взял Пиноккио на руки, обнял его и облобызал тысячу раз. По его щекам в это время катились крупные слезы, и он сказал, всхлипывая:

-- Мой Пиноккушка, как это ты ухитрился спалить себе ноги?

-- Не знаю, отец. Но, клянусь вам, это была страшная ночь, которую я никогда в жизни не забуду. Гремел гром, блистали молнии, а я так хотел есть, и Говорящий Сверчок сказал мне: "Тебе будет плохо, и ты был злой и заслужил это". И тогда я сказал: "Берегись, Сверчок!", и тогда он сказал: "Ты Деревянный Человечек, и у тебя деревянная голова", и я бросил деревянный молоток в него и убил его, но он сам виноват, так как я не хотел его убить, потому что я поставил маленькую сковородку на раскаленные угли жаровни, но цыпленок выскочил и сказал: "До свидания... Пламенный привет!" И голод все рос, и поэтому старик в ночном колпаке высунулся в окно и сказал мне: "Становись под окно и подставь шляпу", и я с бадьей воды на голове (разве попросить кусок хлеба -- позор, а?) сразу же вернулся домой, и, так как я все еще был ужасно голоден, я положил ноги на жаровню, чтобы их высушить. И тогда вы вернулись, и я увидел, что они сгорели, и ног у меня больше не стало, а голод все равно остался! У-у-у-у!..

И бедный Пиноккио заплакал и завыл так громко, что было слышно за пять километров.

Джеппетто, который из всей этой бредовой речи понял только одно, а именно, что Деревянный Человечек погибает от голода, вытащил из кармана три груши, подал их Пиноккио и сказал:

-- Эти три груши, собственно говоря, мой завтрак, но я охотно отдаю их тебе. Съешь их на здоровье.

-- Если вы хотите, чтобы я их съел, то очистите их, пожалуйста.

-- Очистить? -- спросил Джеппетто, пораженный. -- Я не предполагал, мой мальчик, что ты так изнежен и привередлив. Нехорошо! На этом свете нужно еще с детства привыкать есть все, что дают, так как неизвестно, что может случиться. А случиться может всяко!

-- Допускаю, что вы правы, -- прервал его Пиноккио, -- но нечищеных фруктов я есть не стану. Я не выношу кожуры!

Добросердечный Джеппетто вытащил ножик, с истинно ангельским терпением очистил все три груши и положил кожуру на край стола.

Пиноккио, сожрав в два счета первую грушу, хотел было выбросить сердцевину, но Джеппетто придержал его за руку и сказал:

-