Рони, дочь разбойника

Смеялись все, и Ронья тоже. Но вот пришла Лувис из овчарни, и наступила тишина. Нельзя же было смеяться, глядя на то, как мать обнимает свое потерянное было, но вернувшееся домой дитя. И у разбойников снова на глазах показались слезы.

- Лувис, ты сможешь принести мне большой чан? - спросила Ронья.

- Ясное дело, я уже грею для тебя воду.

- Так я и знала. Ты всегда обо мне позаботишься, мама. А ребенка грязнее меня ты в жизни не видела!

- Это уж точно, - улыбнулась Лувис.

Ронья лежала в постели чистая, сытая, согревшаяся. Она поела испеченного Лувис хлеба и выпила кружку молока, Лувис отскребла ее докрасна в чане с горячей водой. И теперь она лежала в своей постели, глядя в проем полога на догорающий огонь очага. Все было по-старому. Лувис спела ей и Маттису Волчью песнь. Пора было засыпать. Ронью клонило ко сну, но мысли уносили ее далеко. "Холодно сейчас в Медвежьей пещере, - думала она, - а я вот лежу в тепле, мне жарко до кончиков пальцев на ногах. Разве не удивительно, что можно быть счастливой из-за такой малости!" Потом она подумал о Бирке, хорошо ли ему в крепости Борки. "Пусть ему тоже будет тепло аж до кончиков пальцев на ногах, - подумала она и закрыла глаза. - Спрошу его об этом завтра".

В каменном зале было тихо. Но вдруг Маттис в страхе завопил:

- Ронья!

- Что случилось? - спросила она сонным голосом.

- Я просто хотел увериться, что ты в самом деле здесь.

- Ну конечно, я здесь, - пробормотала Ронья. И тут же заснула.

17

Лес, который Ронья любила даже осенью и зимой, снова стал ее другом, как прежде. В последние дни там, в Медвежьей пещере, он казался ей опасным и враждебным. А теперь она ездила с Бирком по зимнему лесу, и он дарил ей только радость.

- Лес хорош в любую погоду, если только знаешь, что можно согреться, когда вернешься домой, что не придется после мерзнуть в пещере, - объяснила она Бирку.

А Бирк, собиравшийся зимовать в Медвежьей пещере, теперь был доволен, что можно греться у очага дома, в крепости Борки.

Он понял, что ему надо жить там, а иначе вражда между Матти-сом и его отцом разгорится еще сильнее. И Ронья с ним согласилась.

- Ты знаешь, - рассказал ей Бирк, - Ундис и Борка были сами не свои от радос-и, когда я пришел. Я и не думал, что они так любят меня.

- Да, тебе надо жить у них до самой весны. Маттис тоже был доволен, что Бирк жил у своих.

- Да уж ясное дело, - сказал Маттис жене. - Пусть уж лучше этот пащенок приходит и уходит, когда ему вздумается. Я хотел взять его с собой, к нам. Однако куда лучше не видеть его рыжие космы каждую секунду!

Жизнь в замке шла своим чередом, веселье снова воцарилось здесь. Разбойники пели и плясали, а Маттис, как прежде, хохотал громовым басом.

И все же разбойничать им теперь стало труднее Кнехты фогда

теперь вовсе не давали им покоя. Маттис знал, что они охотятся за ним.

- Эти за то, что мы вызволили Пелье из их чертовой темницы, да заодно и двух ворюг из шайки Борки, - объяснил он Ронье.

- Коротышка Клипп думал, что Пелье повесят, - сказала Ронья.

- Моих ребят никто не повесит. Теперь я доказал фогду, что разбойникам никакие темницы не страшны!

Но Пер Лысуха глубокомысленно покачал лысой головой:

- То-то сейчас кнехтов полно в лесу, точно мух. И под конец фогд добьется своего. Сколько раз мне повторять это тебе, Маттис?

Пер Лысуха снова начал охать и твердить, что Маттис с Боркой должны помириться, пока не поздно. Одной сильной разбойничьей банде будет куда легче отбиваться от фогда и всех его кнехтов, чем двум, которые только и знают, что обманывают друг друга да дерутся из-за добычи, словно волки, считал Пер.

Такие советы Маттис слушать не желал. Хватало и того, что он сам начал тревожиться.

- Ты дело говоришь, старик, - сказал он. - В главном-то ты прав. Ну а кто станет вожаком в этой большой банде? Об этом ты подумал?

Он скривил губы в презрительную усмешку.

- Борка, а? Я, Маттис, самый могущественный, самый сильный предводитель разбойников во всех горах и лесах и собираюсь им оставаться. А кто знает, может, наш ненаглядный Борка не поймет этого?

- Так докажи это ему! - возразил Пер Лысуха, - В единоборстве с ним ты уж, верно, его поборешь. Бычище ты здоровенный!

До этого Пер Лысуха додумался, когда сидел один в своей каморе. Поединок укажет Борке его место и заставит уступить. Тогда в Маттисборгене будет одна-единственная банда, и она станет водить кнехтов за нос, пускать их по ложному следу, загоняет их до того, что они устанут охотиться за разбойниками.