Приключения Пиноккио

У-у-у-у!..

И бедный Пиноккио заплакал и завыл так громко, что было слышно за пять километров.

Джеппетто, который из всей этой бредовой речи понял только одно, а именно, что Деревянный Человечек погибает от голода, вытащил из кармана три груши, подал их Пиноккио и сказал:

-- Эти три груши, собственно говоря, мой завтрак, но я охотно отдаю их тебе. Съешь их на здоровье.

-- Если вы хотите, чтобы я их съел, то очистите их, пожалуйста.

-- Очистить? -- спросил Джеппетто, пораженный. -- Я не предполагал, мой мальчик, что ты так изнежен и привередлив. Нехорошо! На этом свете нужно еще с детства привыкать есть все, что дают, так как неизвестно, что может случиться. А случиться может всяко!

-- Допускаю, что вы правы, -- прервал его Пиноккио, -- но нечищеных фруктов я есть не стану. Я не выношу кожуры!

Добросердечный Джеппетто вытащил ножик, с истинно ангельским терпением очистил все три груши и положил кожуру на край стола.

Пиноккио, сожрав в два счета первую грушу, хотел было выбросить сердцевину, но Джеппетто придержал его за руку и сказал:

-- Не бросай. На этом свете все может пригодиться.

-- Неужели вы думаете, что я буду есть сердцевину?! -- с ехидством змеи произнес Деревянный Человечек.

-- Кто знает! Все возможно, -- возразил Джеппетто без раздражения.

Так или иначе, но все три сердцевины не полетели за окно, а были положены на край стола рядом с кожурой.

Пиноккио съел или, вернее, проглотил три груши, затем сладко зевнул и сказал плачущим голосом:

-- Я еще не наелся!

-- Но, мой мальчик, у меня ничего больше нет.

-- Неужели ничего?

-- У меня остались вот только кожура и сердцевина от груш.

-- Ну что ж, -- сказал Пиноккио, -- если ничего больше нет, я, пожалуй, съем кусочек кожуры.

И он стал жевать. Сначала скривил губы, но затем в одно мгновение уничтожил всю кожуру, а вслед за ней -- сердцевину. Покончив с едой, он, довольный, погладил себя по животу и весело сказал:

-- Вот теперь я себя чувствую по-настоящему хорошо!

-- Видишь, -- заметил Джеппетто, -- я был прав, когда сказал тебе, что нельзя быть таким привередой! Мой милый, никогда нельзя знать, что с нами случится на этом свете. А случиться может всяко...

8. ДЖЕППЕТТО МАСТЕРИТ ПИНОККИО ПАРУ НОВЫХ НОГ И ПРОДАЕТ

СОБСТВЕННУЮ КУРТКУ, ЧТОБЫ ПРИОБРЕСТИ ДЛЯ НЕГО БУКВАРЬ

Не успел Деревянный Человечек утихомирить свой голод, как уже начал стонать и плакать: ему захотелось заполучить новые ноги.

Однако Джеппетто решил наказать его за проделки и полдня никак не отзывался на его плач и стоны. Наконец он сказал:

-- С какой стати я буду делать тебе новые ноги? Не для того ли, чтобы ты мог снова убежать из дому?

-- Я обещаю вам, -- сказал Деревянный Человечек, всхлипывая, что теперь я буду хороший.

-- Так говорят все дети, когда им хочется чтонибудь выпросить, -- возразил Джеппетто.

-- Я обещаю пойти в школу и прилежно учиться.

-- Все дети рассказывают такие сказки, когда им хочется что-нибудь выпросить.

-- Но я не такой, как все дети! Я гораздо лучше и всегда говорю правду. Я обещаю вам, отец, что я научусь ремеслу и буду утешением и подспорьем в вашей старости.

Джеппетто сделал сердитое лицо, но его глаза были полны слез, а сердце полно жалости при виде бедного Пиноккио в таком плачевном состоянии. Поэтому он ничего больше не сказал, а взял инструмент, два кусочка хорошо просушенного дерева и ревностно принялся за работу.

Менее чем через час ноги были готовы: две стройные, сухие, жилистые ноги. Настоящий художник не мог бы сделать лучше.

Затем Джеппетто сказал Деревянному Человечку:

-- Закрой глаза и спи!

И Пиноккио закрыл глаза и притворился спящим. И в то время, как он притворялся спящим, Джеппетто развел в яичной скорлупе немного столярного клея и аккуратно приклеил ему обе ноги, да так искусно, что нельзя было разобрать, в каком месте они склеены.

Как только Деревянный Человечек почувствовал, что у него снова есть ноги, он тут же вскочил со стола, где лежал до того, задрыгал ногами и начал скакать и кувыркаться, словно обезумев от радости.

-- В благодарность за все, что вы для меня сделали, -- сказал Пиноккио, обращаясь к своему отцу, -- я хочу немедленно идти в школу.

-- Прекрасно, мой мальчик!

-- Но, для того чтобы я мог идти в школу, меня надо как-нибудь одеть.

Джеппетто, который был беден и не имел ни одного чентезимо в кармане, смастерил для Пиноккио костюмчик из бумаги, пару ботинок из древесной коры и колпак из хлебного мякиша.

Пиноккио сразу же побежал к миске с водой, чтобы посмотреться в нее как в зеркало, и до того остался доволен своей внешностью, что воскликнул, гордый, как павлин:

-- Я выгляжу, как настоящий синьор!

-- Это правильно, -- ответил Джеппетто, -- но заметь себе: не красивая одежда делает синьора, а чистая.

-- Однако, -- проговорил Деревянный Человечек, -- я все еще не могу идти в школу, так как мне не хватает одной вещи, причем самой главной.

-- А именно?

-- У меня нет букваря.

-- Ты прав. Но как нам достать букварь?

-- Это довольно просто: надо пойти и купить.

-- А деньги?

-- У меня их нет.

-- У меня тоже, -- возразил старик сокрушенно.

Даже Пиноккио, бывший до сих пор довольно легкомысленным парнем, пригорюнился, ибо, когда горе является настоящим горем, оно понятно всем, даже детям.

-- Эх, была не была! -- вдруг воскликнул Джеппетто и вскочил с места.

Затем он напялил на себя свою старую, порванную и всю перештопанную бархатную куртку и быстро вышел из дому.

Вскоре он вернулся, держа в руках букварь для сына, но куртки на нем уже не было.

Бедный старик вернулся в одной рубашке -- а на улице шел снег.

-- А куртка, отец?

-- Я ее продал.

-- Почему вы ее продали?

-- Потому что мне жарко.

Пиноккио сразу же понял, в чем дело, и, не в силах сдержать свое буйное доброе сердце, бросился к старику на шею и обцеловал ему все лицо.

9. ПИНОККИО ПРОДАЕТ БУКВАРЬ, ЧТОБЫ ПОГЛЯДЕТЬ НА КУКОЛЬНЫЙ

ТЕАТР

Как только перестал идти снег, Пиноккио взял новый букварь под мышку и пошел в школу. По дороге в его маленькой головке проносились тысячи различных мыслишек, и в уме он строил тысячи воздушных замков, один прекраснее другого. Он говорил себе:

-- Сегодня в школе я научусь читать, завтра -- писать, а послезавтра -- считать. Потом я, при моей ловкости, заработаю много денег и на эти самолично заработанные деньги перво-