Тирититуф

— Ах, Ваше Величество, что же вы наделали? Теперь придется начинать все сначала!

— Простите меня, фея Фьорелла! Я начну все сначала.

Он услышал голос феи Фьореллы, упрекавшей его. Сама же фея оставалась невидимой.

И он начал сначала.

Первые пять дней от аромата кушаний у него до дурноты кружилась голова. Он расхаживал по комнате туда-сюда, стараясь даже не смотреть на стол.

Ах, эти тончайшие запахи, мучительно щекотавшие ноздри! Однако Тирититуф твердил про себя: «Ну нет! На этот раз у вас ничего не выйдет!»

А сам глотал слюнки, представляя себе, что глотает кусочек за кусочком.

«Ну нет! На этот раз у вас ничего не выйдет! Ничего не выйдет!»

Но боли в животе мучили все сильнее, голова кружилась, в глазах темнело от слабости.

Кушанья благоухали, от них поднимался пар, казалось, они кричали: «Съешь нас! Съешь нас!»

«Ну нет! На этот раз у вас ничего не выйдет! Ничего не выйдет!»

Но на двенадцатый день... Хуже голодного зверя набросился он на еду, запихивая в рот все без разбора, глотая с такой жадностью, что чуть было не задохнулся. Наевшись до отвала, Тирититуф, бросился на постель и проспал до утра.

— Ах, Ваше Величество! Что же вы наделали? Опять придется все начинать сначала. Но уж это в последний раз, берегитесь!

— Простите меня, фея Фьорелла! Я начну сначала!

Слова феи напугали его не на шутку.

На третий раз повара превзошли сами себя: так аппетитны были яства, так щекотали ноздри приятные запахи.

А Тирититуф, разгневанный обилием искушений, упрямо твердил про себя: «Ну нет! На этот раз у вас ничего не выйдет! Не выйдет!» Дымящиеся на столе ароматные кушанья, казалось, кричали ему: «Съешь нас! Съешь нас!»

Но король Тирититуф стоял и смотрел на них, не доверяя им больше.

И как ни мучили его боли в животе, как ни терзали соблазнительные запахи, он снова и снова сопротивлялся что было сил. Иногда ему мерещились всякие ужасы: будто от дымящихся блюд тянутся чьи-то руки, пытаясь схватить его и заставить есть насильно. Голова кружилась...

«Ну нет! На этот раз у вас ничего не выйдет! Не выйдет!»

Наступил последний день испытания; и едва настал час его торжества, король Тирититуф упал без чувств.

За пятнадцать дней без пищи он побледнел, похудел почти до неузнаваемости.

Зато министр с белоснежной бородой и придворный колдун, которые целый месяц объедались яствами, приготовленными для короля, ужасно растолстели: даже двигались с большим трудом, отдуваясь на каждом шагу. Король Тирититуф, глядя на них, не мог удержаться от смеха.

Тем временем по указанию феи Фьореллы в королевском саду готовили место для постройки огромного яйца, в которое должны были заключить короля Тирититуфа, чтобы он родился заново.

Скорлупу нужно было сделать тонкой-пре-тонкой, но прочной, яйцо должно было полу-

читься огромным, как бочка, чтобы внутри мог стоять человек во весь рост.

Королеве полагалось носить воду из фонтана Семи родников и лить ее в известь, приготовленную королем.

По дороге туда и обратно королева пела:

— Вот фонтан Семи родников, вода прольется из облаков, и земля благодарно впитает все богатства Семи родников!

А король, размешивая известь, пел другую песенку:

— Пей, известка, вот водица! Королева возвратится — принесет еще напиться. Пей, известка, вот водица!

И чем больше кувшинов воды приносила королева, тем неутолимее становилась жажда извести, она все пила и пила, пузырясь и дымясь.

Так прошел первый день.

Наутро королева снова поставила кувшин на плечо и запела:

— Вот фонтан Семи родников...

Снова и снова ходила она туда-обратно, наполняла кувшин и выливала воду...

— Все богатства Семи родников...

А король перемешивал известь огромной серебряной лопатой.

— Пей, известка, вот водица! Королева возвратится...

Казалось, он всю свою жизнь занимался этим

ремеслом, а королева была разносчицей воды, и никем иным.

Так прошел еще один день.

Королева смертельно устала ходить взад-вперед.

—Вот фонтан Семи родников... У короля руки ломило от непосильной рабо-

— Пей, известка, вот водица...

Наконец на третий день известь затихла, стала пригодной для постройки.

Несколько дней дали ей отдохнуть, а затем принялись за нелегкую работу: король с одной стороны, королева — с другой. Осторожно начали они лепить скорлупу, разминая известь в пальцах, стараясь сделать основание достаточно крепким, чтобы потом возвести тонкие стенки скорлупы.

Это был изнурительный труд. Король и королева просто не могли дождаться его конца, все сильнее они чувствовали, насколько устали от жизни.

— Принесет ли нам радость это испытание? — спрашивал король.

— Надеюсь, что принесет, Ваше Величество, — отвечала королева.

— Не впервой кое-кому трудиться изо всех сил, а потом испытывать горькое разочарование.

— Прожить целых две жизни — это уже большая радость, Ваше Величество!

— Юность и жизнь должны бы длиться вечно...

— А может, мы жалуемся потому, что никак не можем умереть, Ваше Величество?

— Кто знает! Человек никогда не бывает доволен.

Тем временем король Тирититуф дремал целыми днями, ослабев после голодного постам Но к своему будущему заключению проявлял живейший интерес. Он то и дело спрашивал:

— Ну, как там моя скорлупа?

— Уже на треть готова, — отвечал король, показывая руки, перепачканные известью.

— Ну, как там моя скорлупа?

— Уже наполовину готова, — отвечала королева и показывала руки, перепачканные известью.

Работа удалась на славу. Вряд ли кто-нибудь сумел бы сделать стенки гигантского яйца более тонкими и прочными. Оставалось только королю Тирититуфу забраться внутрь через специально оставленное отверстие, потом замуровать его — и готово.

Колдун назвал подходящий момент для торжественной церемонии: в глухую полночь, когда небо закроют тучи, чтобы не видно было ни луны, ни звезд. Присутствовать должны только король и королева.

Им было невдомек, что Пляши-Кружись превратилась в фею Фьореллу, они ведь ни разу не видели ее с тех пор.

— Зовите ее фея Фьорелла — сказал король Тирититуф.

И когда в назначенную ночь — безлунную, беззвездную — они увидели женщину с обезьяньим лицом, излучавшим доброту, их одолели сомнения: в самом ли деле это прелестная крестьяночка Пляши-Кружись? Но расшитый золотом и серебром, украшенный бриллиантами плащ рассеял все сомнения, потому что такой наряд могла носить только фея.

Фея Фьорелла обрызгала короля Тирититуфа с ног до головы ароматной водой, потом взяла его за руку и помогла забраться в огромную скорлупу. Король и королева, взволнованные, со слезами на глазах, поспешили замуровать отверстие.

На следующее утро яйцо покрылось капельками росы, будто запотело.

А через несколько дней все увидели действие волшебной силы.