Кималауэзо

И третий брат Лау заключил:

– Так кто же виноват в смерти «Калеки, сельского жителя»? Разве не женщина?

– Ты верно говоришь! Верно! – воскликнули старейшины. И суд отложили до следующего дня.

На следующий день все снова собрались возле хижины вождя. Опять гремели барабаны, опять женщины танцевали танец смерти. И вот четвертый брат Лау обратился к собранию:

– Вы, вожди и старейшины, знаете ли вы, чем закончился брак между братом и сестрой?

– Это ты знаешь!

– Тогда слушайте!

– Мы слушаем!

И четвертый брат Лау поведал такую историю:

– Жили-были брат и сестра. Брат был немного старше сестры. Родителей их уже давно не было на свете. Они умерли, когда дети были совсем маленькими.

Там, где жили брат и сестра, больше никого не было. Вот так, в одиночестве, они и выросли. Он убивал птиц, маленьких животных или собирал дикие плоды. Она носила воду, собирала хворост и готовила еду.

И вот, когда сестра стала взрослой, брат начал замечать, что она очень часто вздыхает, так часто, что он однажды ее спросил:

– Ты, наверное, много съела чего-нибудь? Почему ты таге часто вздыхаешь?

– Нет, я не скажу тебе, почему я вздыхаю. Ты мне все равно не поможешь.

– Скажи, может, и помогу, – отвечал ей брат. В конце концов сестра открылась брату:

– Здесь, где мы живем, нет ни одного мужчины, кроме тебя. А я уже взрослая. За кого же я выйду замуж?

И тогда брат расстался со своей сестрой. Но прошло время, и они опять встретились.

Брат построил новую хижину. А сестра опять стала вздыхать и соблазнять своего брата. В конце концов брат уступил.

Закончив свой короткий рассказ, четвертый брат Лау обратился к старейшинам:

– Скажите, мудрые люди, кто же виноват в том, что они согрешили? Разве не женщина?

– Ты верно говоришь! Верно! – согласился совет старейшин.

И вот теперь заговорил Лау Кималауэзо:

– Вы, вожди и старейшины, мудрые люди, и знаете, почему жена не может быть родной по крови мужу?

– Это ты знаешь!

– Потому что жена, как бы хорошо муж с ней ни обращался, в один прекрасный день может ему изменить и уйти к другому...

– Ты верно говоришь! Верно! И Лау Кималауэзо продолжал:

– Моя мачеха сказала, что я хотел убить ее. Но это не я, а она сама нанесла себе раны ножом. Она, – да простится мне то, что я говорю об этом, – хотела соблазнить меня... Это она требовала, что я вернулся домой, это она велела заколоть животных, чтобы пировать со мной в отсутствие моего отца, а своего мужа, и тем нарушила обычаи нашей родной земли. А я незаметно для всех спрятал сердца и печени этих животных. Вот они, глядите все...

Однажды моя мачеха, обезумев от любви ко мне, притворилась больной и потребовала, чтобы я сам принес ей целебные снадобья. Я не хотел идти, но братья уговорили меня, и я пошел. И когда я пришел, она в ярости стала наносить себе раны ножом, крича: «А вот ты зачем пришел! Убить меня! Зарезать!..» И когда вернулся отец, она сказала ему, что это я ранил ее.

А четыре брата Лау подтвердили все, что он сказал. И вождь Кималауэзо молча кивнул в знак согласия, когда совет старейшин приговорил его жену к смерти.