Новогодняя сказка

Варя Полоцкая сегодня пришла из школы расстроенная: ей поставили за диктант четыре. Но что самое обидное: она не сделала в диктанте ни единой ошибки! Просто она так пишет букву «о», соединяя ее крючочком снизу, а не сверху или посередине. И вот учительница решила, что Варина «о» с крючочком не «о», а буква «а» и без крючочка. Ну не могла Варя написать слово «коряга» через «а», не могла, да любому троечнику ясно, что это слово пишется через «о». И как она ни пыталась доказать это учительнице, та даже слушать ее не захотела. И вот ей, круглой отличнице, ставят за полугодие четверку по русскому языку – это ж форменное безобразие, величайшая несправедливость и вообще...

Мама выслушала ее жалобы в этот раз как-то рассеянно, вполуха, только развела руками: «Ох, дочка, ты на своем веку еще столько несправедливости встретишь... Ну четверка и что?.. Что она будет значить для тебя лет эдак через двадцать?»

Год назад, когда она схватила случайную четверку за контрольную по алгебре, папка подтрунил: «Вальваля, ты теперь, как дядя Коля из седьмой квартиры, «четверки» домой приносишь». Но это год назад, сейчас в доме тишина. И папка не кричит ей: «Вальваля из школы пришла, мне коньяк принесла! (мол, пятерки) Панна Полоцка, а ну покажите ваш дневник, дайте погордиться!»

Отец, сколько она помнит, почти всегда звал ее Вальвалей из-за того, что в раннем детстве на вопрос: «Как тебя зовут», Варвара отвечала: «Вальваля» – она не выговаривала букву «р» и вместо «Варвара» получалось «Вальваля».

Еще отец любил называть ее «панной Полоцкой» – дело в том, что у них были польские корни, предок по отцовской линии был сослан в наши русские края после знаменитого польского восстания 1863 года. Здесь встретил свою любовь и остался, дети и внуки его полностью обрусели, а польская фамилия осталась в наследство.

Папка вообще был у нее замечательный. Он с самого ее детства относился к Варе как к барышне. Однажды на Восьмое Марта подарил ей семь белых хризантем – по числу лет. И каждый год прибавлял по хризантеме. Последний раз он преподнес ей чертову дюжину – тринадцать белых хризантем. Мама даже немного обиделась: «Ты мне не даришь столько...» Отец отшучивался: «Да я разорюсь на хризантемах, помилосердствуйте, сударыня!»

У него всегда было хорошее настроение, даже выговоры он дочери делал шуточные, она колготки натянет едва, что трусики видно, а он ей: «Панна Полоцка, чего это вы вырядились так, из-под пятницы суббота видать?»

А больше всего на свете он любил Новый Год. Это был его любимый праздник. Причем предновогодье начиналось где-то за неделю, а заканчивалось к Старому Новому Году. Каждый год он развешивал по дому гирлянды: одну самодельную – из разноцветных (самолично выкрашенных) маленьких, с мизинец грудничка, лампочек – протягивал в зале по потолку, закрепляя между люстрой и гардинами. Другую – уже покупную, из лампочек-снежинок, которые не просто горели, а мигали – растягивал в комнате Вари. Делал это ночью, почти тайком. И когда Варя утром вставала, ей в лицо «смеялись» новогодние гирлянды. Но гирлянды были только прелюдией праздника, их он развешивал накануне Польского Рождества (так отец называл Католическое Рождество, в семье свято сохраняли польские традиции, которые, впрочем, вполне мирно уживались с традициями русскими и советскими) – 24 декабря. А снимались гирлянды после Старого Нового года или вообще на Крещение, если Вальваля очень просила денек-два подождать. Гирлянды создавали атмосферу праздника, а праздника хотелось каждый день.

Апофеозом Нового года была Елка. Не какая-нибудь искусственная, а настоящая свежая из леса – сосна. Отец так и шутил-пел: «В лесу родилась сосенка, в лесу она росла...» Как бы отец себя ни чувствовал, в какую командировку не уезжал, но в последний день школьных занятий перед новогодними каникулами он всегда приносил домой елку-сосенку.

Украшение Елки превращалось в своеобразный церемониал: сначала на елку вешались гирлянды по тому же принципу, что и «потолочные»: одна немигающая гирлянда, другая «подмигивающая. Ими оплетал елку отец. После этого они с Варей менялись местами. Он стоял у коробки с новогодними игрушками и подавал. Причем не абы как. Сначала вешались большие шары, потом «сосульки» и всякие фигурные игрушки в виде людей или животных, далее шли шары маленькие, а венчали эту традицию любимые игрушки Вари: большая звезда с цветной мигающей лампочкой внутри на самой вершинке, небольшие стеклянные часы, показывавшие всегда без пяти двенадцать и деревянный снеговик. Причем года три назад Варя нечаянно расколотила часы, правда, не вдребезги, у них откололся только угол.