Приказчиковы подошвы

А это ему хуже ножа, как он завсегда похвалялся - никого не боюсь. Приходит он в прокатную, а там кричат:

- Эй, подошвы береги! - Это у них присловье такое. Упредить, значит, кто зазевался. А приказчик свое думает: "Надо мной смеются".

Шибко его тем словом укололо. Не стал и человека искать, который про подошвы кричал. Даже никого на тот раз не избил, а стал посередке прокатной да и говорит своей-то ораве:

- Что-то мы давненько в горе не были. Надо там за порядком доглядеть.

Спустились в гору. И такая на приказчика злость накатила, как еще не бывало. Походя всех лупит. Все ему показаться охота, что никого не боится. И вот опять тот же голос:

- Другой раз, Северьянко, тебя упреждаю. Пожалей своих малолетков. Подошвы им только оставишь!

Приказчик на голос повернулся и повалился, как и тот раз. Ноги от земли оторвать не может. Глядит, а они чуть не на вершок в породу вдавились, хоть каелкой обивай. Вырвал все ж таки, только сапоги спереди оскалились - подошвы отстали. Притих приказчик, а как наверх поднялись, опять осмелел. Спрашивает своих-то:

- Слыхали что? в шахте?

Те говорят:

- Слыхали.

- Видели - как ноги у меня прилипли?

- Видели, - отвечают.

- Как думаете - что это?

Ну, те мнутся, понятно, потом один выискался и говорит:

- Не иначе, это Медной горы Хозяйка тебе знак подает. Грозится вроде, а чем - непонятно.

- Так вот, - говорит Северьян, - слушайте, что я скажу. Завтра, как свет, в гору приготовьтесь. Я им покажу, как меня пужать да бабенку в горе прятать. Все штольни-забои облазаю, а бабенку ту поймаю и вот этой плеткой с пяти раз дух из нее вышибу. Слышали?

И дома перед женой этак же похваляется. Та, женским делом, в слезы:

- Ох да ах, поберегся бы ты, Северьянушко! Хоть бы попа позвал, чтоб он тебя оградил.

И верно, попа позвали. Тот попел, почитал, образок Северьяну на шею повесил, пистолет водичкой покропил да и говорит:

- Не беспокойся, Северьян Кондратьич, а в случае чего - читай "Да воскреснет бог".

На другой день на свету вся приказчикова шайка к спуску явилась. Помучнели все, один приказчик гоголем похаживает. Грудь выставил, плечи поднял, и глядят - сапоги на нем новешенькие, как зеркало блестят. А Северьян плеткой по сапожкам похлопывает и говорит:

- Еще раз оборву подошвы, так покажу руднишному смотрителю, как грязь разводить. Не погляжу, что он двадцать лет в горе служит, спущу и ему шкуру. А вы первым делом старайтесь бабенку эту углядеть. Кто ее поймает, тому пятьдесят рублей награда.

Спустились, значит, в гору и давай везде шнырять. Приказчик, как обыкновенно, впереди, а орава за ним. Ну, в штольнях-то узко, они цепочкой и растянулись, один за другим. Вдруг приказчик видит - впереди кто-то маячит. Так себе легонько идет, блёндочкой помахивает. На повороте видно стало, что женщина. Приказчик заорал "стой!", а она будто и не слыхала. Приказчик за ней бегом, а его верные слуги не шибко торопятся. Дрожь на их нашла. Потому видят - неладное дело: сама это. А назад податься тоже не смеют - Северьян до смерти забьет. Приказчик все вперед бежит, а догнать не может. Лается, конечно, всяко, грозится, а она и не оглянется. Народу в той штольне ни души.

Вдруг женщина повернулась, и сразу светло стало. Видит приказчик - перед ним девица красоты неописанной, а брови у ней сошлись и глаза как уголья.

- Ну, - говорит, - давай разочтемся, убойца! Я тебя упреждала: перестань, - а ты что? Похвалялся меня плеткой с пяти раз забить? Теперь что скажешь?

А Северьян вгорячах кричит

- Хуже сделаю! Эй, Ванька, Ефимка, хватай девку, волоки отсюда, стерву!

Это он своим-то слугам. Думает, тут они, близко, а сам чует - ноги у него опять к земле прилипли.

Уж не своим голосом закричал:

- Эй, сюда!

А девица ему и говорит:

- Ты глотку-то не надрывай. Твоим слугам тут ходу нет. Их и в живых сейчас многих не будет.

И легонько этак рукой помахала. Как обвал сзади послышался, и воздухом рвануло. Оглянулся приказчик, а за ним стена - ровно никакой штольни и не было.

- Теперь что скажешь? - спрашивает опять Хозяйка.

А приказчик, - он шибко ожесточенный был, да и попом обнадеженный, - выхватил свой пистолет:

- Вот что скажу! - И хлоп из одного ствола... в Хозяйку-то! Та пульку рукой поймала, в коленко приказчику бросила и тихонько молвила:

- До этого места нет его. - Как приказ отдала. И сейчас же приказчик по самое колено зеленью оброс. Ну, тут он, понятно, завыл:

- Матушка-голубушка, прости, сделай милость. Внукам-правнукам закажу. От места откажусь. Отпусти душу на покаяние!

А сам ревет, слезами уливается. Хозяйка даже плюнула.

-