Чудесное путешествие Нильса с дикими гусями

Нильс сорвал один листик и принялся высасывать из стебелька прохладный кисловатый сок. Высосав все до последней капли, он потянулся за вторым листиком. Вдруг что-то острое ударило его в затылок, чьи-то цепкие когти впились в ворот его рубахи, и Нильс почувствовал, что поднимается в воздух.

Нильс вертелся и дергался, как заяц на ниточке. Он махал руками, дрыгал ногами, отбиваясь от невидимого врага, но все было напрасно.

- Мартин! Мартин! Сюда! Ко мне! - закричал Нильс. Но вместо Мартина к нему подлетел огромный ворон. Он был чернее сажи, острый клюв его загибался крючком, а маленькие круглые глаза горели желтыми злыми огоньками.

Это был атаман вороньей шайки - Фумле-Друмле.

- Не р-р-разговар-р-ривай! - хрипло каркнул Фумле-Друмле Нильсу в самое ухо. - Не то я выклюю тебе глаза.

И, чтобы Нильс не принял его слова за шутку, клюнул его на первый раз в ногу. А ворон, который держал Нильса в своих когтях, так тряхнул его, что Нильс по самые уши провалился в ворот собственной рубашки.

- Теперь в дор-рогу! - скомандовал Фумле-Друмле.

- В дор-рогу! Скор-рей в дор-рогу! - каркнул в ответ его товарищ, и оба ворона яростно захлопали крыльями.

Нильс хоть и привык летать, но на этот раз путешествие по воздуху не очень-то ему понравилось. Он болтался, как мешок, между небом и землей. Вороньи когти царапали ему спину, воротник наползал на самые глаза.

"Надо запомнить дорогу, - думал Нильс. - Как же это мы летели? Сперва над озером, потом направо свернули. Значит, на обратном пути надо сворачивать налево... А вот и лес! Хорошо, если б сорока попалась навстречу. Она уж на весь свет растрезвонит о моем несчастье, - может, и гуси узнают, где я. Они тогда непременно прилетят ко мне на выручку".

Но сороки нигде не было видно.

"Ну, ничего, я и сам выпутаюсь из беды", - подумал Нильс.

На одном дереве Нильс увидел лесного голубя и голубку. Голубь надулся, распушил перья и громко, переливчато ворковал. А голубка, склонив голову набок, слушала его и от удовольствия покачивалась из стороны в сторону.

- Ты самая красивая, самая красивая, самая красивая! Нет никого тебя красивее, тебя красивее, тебя красивее! Ни у кого нет таких пестрых перышек, таких гладких перышек, таких мягких перышек! - пел голубь.

- Не верь ему! Не верь ему! - прокричал сверху Нильс. Голубка так удивилась, что даже перестала раскачиваться, а у голубя от возмущения забулькало в горле.

- Кто, кто, кто.., кто смеет так говорить, так говорить! - забормотал он, оглядываясь.

- Похищенный воронами! - крикнул Нильс. - Скажите Акке...

Но сейчас же он увидел острый клюв Фумле-Друмле.

- Бер-р-реги свои глаза! - каркнул ворон.

По всему было видно, что Фумле-Друмле готов исполнить угрозу. Нильс вобрал голову в плечи и покрепче зажмурился.

Когда он снова открыл глаза, старый лес был уже позади.

Они летели над молоденькой березовой рощицей. Почки на ветках уже начали лопаться, и деревья стояли, точно в зеленом пуху.

Веселый дрозд кружился над березками, то взлетал вверх, то садился на ветку и без умолку щебетал:

- Ах, как хорошо! Ах, как хорошо. Ах, как хорошо!.. И, передохнув немного, начинал эту песенку сначала, потому что никакой другой он не знал.

- Ах, как хорошо! Как хорошо! Как хорошо!

- Ну, это кому как! Кому хорошо, а кому и не очень! - крикнул Нильс.

Дрозд высоко задрал голову и с удивлением прокричал:

- Кто это тут недоволен?

- Вороний пленник! Вороний пленник!

На этот раз увернуться от ворона Нильсу не удалось. Фумле-Друмле налетел на него и твердым, острым клювом стукнул прямо в лоб. Удар был такой сильный, что Нильс, как маятник, закачался - вправо-влево, вправо-влево - и рубашка его угрожающе затрещала.

Всякого другого такой удар навсегда отучил бы перечить воронам, но Нильса не так-то легко было запугать.

Пролетая над деревней, он увидел скворечник, примостившийся на высокой березе. Около скворечника сидели скворец и скворчиха и весело пели:

- У нас четыре яичка! У нас четыре хорошеньких яичка! У нас будет четыре умных, красивых птенчика!

- Их утащат вороны так же, как меня! - закричал Нильс, пролетая над ними.

- Кто это кричит? Кого утащили вороны? - засуетились скворец и скворчиха и на всякий случай спрятались в свой домик.

- Меня утащили! Меня, Нильса Хольгерсона! Скажите это Акке Кебнекайсе! - прокричал несчастный вороний пленник и весь съежился, готовясь к расплате за свою смелость.

Но вороны точно не слышали его. Изо всех сил работали они крыльями, торопясь к горе, которая одиноко торчала среди голого поля.

3

Еще издали Нильс увидел какую-то темную тучу, повисшую над горой. Точно вихрем ее кружило на одном месте, то взметая вверх, то прибивая к земле.

Фумле-Друмле и его спутник камнем упали в эту живую тучу.

- Скор-рей! Скор-рей! Скор-рей! - закаркали вороны, и вся стая закружилась еще быстрее.

Нильс растерянно смотрел по сторонам.

"Зачем они меня сюда притащили? Что им от меня нужно?"

И, словно в ответ, Фумле-Друмле клюнул Нильса в голову, подталкивая его к кувшину.

- Смотр-р-ри пр-рямо, - прокаркал ворон. - Этот кувшин полон серебра. Ты должен открыть его. Не откроешь - глаза выклюем, откроешь - с почетом отпустим.

Фумле-Друмле хитро подмигнул своим молодцам, и все они дружно закаркали:

- Спасибо скажем!

- Проводника ему дадим!

- Да еще какого! Рыжего, пушистого!

Тут из-за большого камня высунулась острая морда Смирре. Высунулась и сразу спряталась.

"Ага, вот чьи это шутки, - подумал Нильс. - Ловко придумано! Теперь открывай не открывай - один конец. Ну да еще посмотрим, кто кого одолеет".

Нильс подошел к горшку, с важным видом постучал по стенкам, по крышке, потом подозвал Фумле-Друмле и тихо сказал ему:

- Слушай, кувшин открыть мне, конечно, ничего не стоит. Только, по-моему, зря вы хлопочете: все равно серебра вам не видать.

- Как это не видать? - возмутился Фумле-Друмле.

- А так и не видать! Вы вот связались с лисом Смирре, а он только и ждет, как бы вашим серебром поживиться. Чуть я открою кувшин, он сразу на серебро и бросится - вам ни одной монетки не оставит.

Фумле-Друмле сверкнул глазами.

- Ах вот оно что! - сказал ворон. - Хитер лис, да и я не прост. Нет, старого атамана ему не провести! Иди открывай кувшин. А уж я от рыжего как-нибудь отделаюсь.

Нильс вытащил свой ножичек и стал медленно ковырять крышку.