Чудесное путешествие Нильса с дикими гусями

- Постой-ка, - сказала она, - кто же это говорил, что Нильс украл Тирле?

- Никто не говорил! Никто не говорил! - протрещала сорока я на всякий случай отлетела подальше. - Да здравствует Нильс! Бельчонок спасен! Счастливая мать обнимает свое дитя! - кричала она, перелетая с дерева на дерево.

- Ну, понесла на своем хвосте последние новости! - сказала белка и бросила ей вслед старую шишку.

8

Только к концу дня Нильс вернулся домой - то есть не домой, конечно, а к болоту, где отдыхали гуси.

Он принес полные карманы орехов и два прутика, сверху донизу унизанные сухими грибами.

Все это подарила ему на прощание белка Сирле.

Она проводила Нильса до опушки леса и долго еще махала ему вслед золотистым хвостом. Она бы проводила его и дальше, но не могла: по ровной дороге белке ходить так же трудно, как человеку по деревьям.

А лесные птицы проводили Нильса до самого болота. Они кружились над его головой и на все голоса распевали в его честь звонкие песни.

Длиннохвостая сорока старалась больше всех и пронзительным голосом выкрикивала:

- Да здравствует Нильс! Да здравствует храбрый Нильс!

На другое утро стая покинула болото. Гуси построились ровным треугольником, и старая Акка Кебнекайсе повела их в путь.

- Летим к Глиммингенскому замку! - крикнула Акка.

- Летим к Глиммингенскому замку! - передавали гуси друг другу по цепочке.

- Летим к Глиммингенскому замку! - закричал Нильс в самое ухо Мартину.

Глава V

ВОЛШЕБНАЯ ДУДОЧКА

1

Со всех сторон Глиммингенский замок окружен горами. И даже сторожевые башни замка кажутся вершинами гор.

Нигде не видно ни входов, ни выходов. Толщу каменных стен прорезают лишь узкие, как щели, окошки, которые едва пропускают дневной свет в мрачные, холодные залы.

В далекие незапамятные времена эти стены надежно защищали обитателей замка от набегов воинственных соседей.

Но в те дни, когда Нильс Хольгерсон путешествовал в компании диких гусей, люди больше не жили в Глиммингенском замке и в его заброшенных покоях хранили только зерно.

Правда, это вовсе не значит, что замок был необитаем. Под его сводами поселились совы и филин, в старом развалившемся очаге приютилась дикая кошка, летучие мыши были угловыми жильцами, а на крыше построили себе гнездо аисты.

Не долетев немного до Глиммингенского замка, стая Акки Кебнекайсе опустилась на уступы глубокого ущелья.

Лет сто тому назад, когда Акка в первый раз вела стаю на север, здесь бурлил горный поток. А теперь на самом дне ущелья едва пробивался тоненькой струйкой ручеек. Но все-таки это была вода. Поэтому-то мудрая Акка Кебнекайсе и привела сюда свою стаю.

Не успели гуси устроиться на новом месте, как сразу же к ним явился гость. Это был аист Эрменрих, самый старый жилец Глиммингенского замка.

Аист - очень нескладная птица. Шея и туловище у него немногим больше, чем у обыкновенного домашнего гуся, а крылья почему-то огромные, как у орла. А что за ноги у аиста! Словно две тонкие жерди, выкрашенные в красный цвет. И что за клюв! Длинный-предлинный, толстый, а приделан к совсем маленькой головке. Клюв так и тянет голову книзу. Поэтому аист всегда ходит повесив нос, будто вечно чем-то озабочен и недоволен.

Приблизившись к старой гусыне, аист Эрменрих поджал, как того требует приличие, одну ногу к самому животу и поклонился так низко, что его длинный нос застрял в расщелине между камнями.

- Рада вас видеть, господин Эрменрих, - сказала Акка Кебнекайсе, отвечая поклоном на его поклон. - Надеюсь, у вас все благополучно? Как здоровье вашей супруги? Что поделывают ваши почтенные соседки, тетушки совы?

Аист попытался было что-то ответить, но клюв его прочно застрял между камнями, и в ответ раздалось одно только бульканье.

Пришлось нарушить все правила приличия, стать на обе ноги и, упершись в землю покрепче, тащить свой клюв, как гвоздь из стены.

Наконец аист справился с этим делом и, щелкнув несколько раз клювом, чтобы проверить, цел ли он, заговорил:

- Ах, госпожа Кебнекайсе! Не в добрый час вы посетили наши места! Страшная беда грозит этому дому...

Аист горестно поник головой, и клюв его снова застрял между камнями.

Недаром говорят, что аист только для того открывает клюв, чтобы пожаловаться. К тому же он цедит слова так медленно, что их приходится собирать, точно воду, по капле.

- Послушайте-ка, господин Эрменрих, - сказала Акка Кебнекайсе, - не можете ли вы как-нибудь вытащить ваш клюв и рассказать, что у вас там стряслось?

Одним рывком аист выдернул клюв из расщелины и с отчаянием воскликнул:

- Вы спрашиваете, что стряслось, госпожа Кебнекайсе? Коварный враг хочет разорить наши жилища, сделать нас нищими и бездомными, погубить наших жен и детей! И зачем только я вчера, не щадя клюва, целый день затыкал все щели в гнезде! Да разве мою супругу переспоришь? Ей что ни говори, все как с гуся вода...

Тут аист Эрменрих смущенно захлопнул клюв. И как это у него сорвалось насчет гуся!..

Но Акка Кебнекайсе пропустила его слова мимо ушей. Она считала ниже своего достоинства обижаться на всякую болтовню.

- Что же все-таки случилось? - спросила она. - Может быть, люди возвращаются в замок?

- Ах, если бы так! - грустно сказал аист Эрменрих. - Этот враг страшнее всего на свете, госпожа Кебнекайсе. Крысы, серые крысы подступают к замку! - воскликнул он и опять поник головой.

- Серые крысы? Что же вы молчали до сих пор? - воскликнула гусыня.

- Да разве я молчу? Я все время только и твержу о них. Эти разбойники не посмотрят, что мы тут столько лет живем.

Они что хотят, то и делают. Пронюхали, что в замке хранится зерно, вот и решили захватить замок. И ведь как хитры, как хитры! Вы знаете, конечно, госпожа Кебнекайсе, что завтра в полдень на Кулаберге будет праздник? Так вот, как раз сегодня ночью полчища серых крыс ворвутся в наш замок. И некому будет защищать его. На сто верст кругом все звери и птицы готовятся к празднику. Никого теперь не разыщешь! Ах, какое несчастье! Какое несчастье!

- Не время проливать слезы, господин Эрменрих, - строго сказала Акка Кебнекайсе. - Мы не должны терять ни минуты. Я знаю одну старую гусыню, которая не допустит, чтобы совершилось такое беззаконие.

- Уж не собираетесь ли вы, уважаемая Акка, вступить в бой с серыми крысами? - усмехнулся аист.

- Нет, - сказала Акка Кебнекайсе, - но у меня в стае есть один храбрый воин, который справится со всеми крысами, сколько бы их ни было.