Мио, мой Мио!

Рыцарь Като! Как я боялся его! Как боялся! Но, стоя здесь, в этой комнате, и слушая песню птицы Горюн, я вдруг понял, зачем скакал Дремучим Лесом нынче ночью. За Дремучим Лесом начинались земли Страны Чужедальней. Туда-то мне и надо. Туда-то мне и надо, чтобы сразиться с рыцарем Като, хотя я так боялся его, так боялся! Глаза мои наполнялись слезами, лишь только я представлял, что меня ждет.

Женщина снова принялась ткать. Не обращая внимания ни на Юм-Юма, ни на меня, она вполголоса напевала под стук станка все ту же монотонную песню:

Месяца бледного луч,

Месяца бледного луч, сердца алая кровь...

- Юм-Юм, - сказал я. И голос мой как-то странно. - Юм-Юм, я отправляюсь Чужедальнюю.

- Знаю, - ответил Юм-Юм. Ну и удивился же я!

- Как ты узнал? - спросил я.

- Ты так мало знаешь, Мио! - сказал Юм-Юм.

- А ты, ты знаешь, верно, все? - спросил я.

- Да, знаю, - ответил Юм-Юм. - Я уже давно знаю, что тебе предназначено отправиться в Страну Чужедальнюю. Все это знают.

- Все это знают?

- Да, - сказал Юм-Юм. - Птица Горюн знает. Ткачиха знает. Белоснежные лошади знают. Весь Дремучий Лес знает: деревья шепчут про это, и травы, и цветущие яблони - все это знают.

- Да ну! - удивился я.

- Каждый пастух на Острове Зеленых Лугов знает, и по ночам его флейта поет об этом. Нонно знает. Его бабушка знает, Йри с братьями и сестрами тоже знают. Колодец, который нашептывает по вечерам сказки, тоже знает. Говорю тебе, все это знают.

- А мой отец?.. - прошептал я. - Твой отец всегда знал,

- сказал Юм-Юм.

- И он хочет, чтоб я отправился туда? - спросил я, не в силах сдержать легкую дрожь в голосе.

- Да, хочет! - ответил Юм-Юм. - Он страдает, но хочет, чтоб ты отправился туда.

- Но я так боюсь! - признался я, плача. Только сейчас я по-настоящему понял, как боюсь. - Юм-Юм, я не отважусь на это, - сказал я, обнимая своего друга. - Почему мой отец-король хочет, чтоб именно я совершил этот подвиг?

- Мальчик королевского рода - единственный, кому суждено свершить этот подвиг.

- А если я погибну? - спросил я, крепко ухватившись за руку Юм-Юма. Он не ответил.

- И мой отец хочет, чтоб я все равно отправился туда?

Женщина перестала ткать - в комнате стало тихо. Смолкла птица Горюн. Замерли листья на деревьях, не слышно было ни малейшего шелеста. Стояла мертвая тишина.

Юм-Юм кивнул и едва слышно сказал:

- Да, твой отец все равно хочет, чтоб ты отправился туда.

- Я не отважусь на это! - закричал я. - Не отважусь! Не отважусь!

Юм-Юм молчал. Он только смотрел на меня, не произнося ни слова. Снова запела птица Горюн, и от ее песни сердце замерло у меня в груди.

- Она поет о моей маленькой дочке, - сказала ткачиха, и слезы ее жемчужинками покатились по полотну. Я сжал кулаки.

- Юм-Юм! - сказал я. - Я еду в Страну Чужедальнюю!

При этих словах за окном пронесся ветер. Дремучий Лес зашумел, а птица Горюн залилась песней, такой звонкой, какой не слыхал еще ни один лес в мире.

- Я знал это! - сказал Юм-Юм.

- Прощай, Юм-Юм! - сказал я, чувствуя, что вот-вот зареву. - Прощай, дорогой Юм-Юм.

Юм-Юм посмотрел на меня, посмотрел почему-то глазами Бенки и, улыбнувшись, сказал:

- Я пойду с тобой!

Вот это друг! Юм-Юм - настоящий друг. Я так обрадовался, когда он сказал, что пойдет со мной! Но я не хотел подвергать его жизнь опасности.

- Нет, Юм-Юм! - сказал я. - Ты не пойдешь со мной, ты не можешь идти со мной!

- Нет пойду! - возразил Юм-Юм. - "Мальчик королевского рода, верхом на белоснежной лошади, в сопровождении единственного друга" - так было предсказано. И не тебе менять то, что было предначертано много-много тысяч лет назад.

- Много-много тысяч лет назад, - повторила ткачиха. - Помнится, ветры пели про это в тот самый вечер, когда я сажала свои яблони, а было это давным-давно. Много-много тысяч лет назад. Подойди ко мне, Мио! - позвала она. - Я залатаю твой плащ.

Взяв чудодейную ткань, она отрезала лоскуток и залатала прореху в моем плаще. Но это еще не все. Она подбила мой плащ сверкающей тканью и набросила его мне на плечи.

- Мое лучшее полотно я отдаю тому, кто спасет мою маленькую дочку, - сказала ткачиха. - А еще ты получишь хлеб, хлеб насущный. Береги его! Ты еще узнаешь голод!

Она дала мне хлеб, и я поблагодарил ее. Потом, обернувшись к Юм-Юму, спросил:

- Готовы мы в путь?

- Да, готовы! - ответил Юм-Юм. Выйдя из домика, мы пошли по тропинке меж яблонь.