Тайна чудовища

Ахилл, Блез, ешьте суп! Будете хорошо есть — расскажу вам про Чудовище.

— Про взаправдашнее?

— Про взаправдашнее.

— Про самое настоящее?

— Да. Так вот, дети, это Чудовище — не сказочное, не мифическое. Это, милые мои, наше, здешнее Чудовище.

— Мам, а ты его видела?

— Нет, но я видела, как возвращались с горных пастбищ Шандолена бараны, которых оно чуть не съело. На них была его метка.

— Какая метка?

— Три ранки на шее, где зубы Чудовища проткнули шерсть и кожу. Ох и хватало же оно их! Это было всем чудовищам Чудовище. И о нем писали все газеты Швейцарии и даже других стран.

— Я тогда уже родился, мама?

— Конечно, родился, Блез, тебе тогда исполнилось два года. Это было в 1946-м. Так что тебе довелось жить в эпоху Чудовища.

— Я тозе? (Ахилл еще не выговаривает «ж»).

— Нет, Ахилл, ты тогда еще был на небе.

— Хны! Хны!

— Не плачь, глупыш! Зато ты появился на свет как раз в ту самую зиму, когда Чудовище было убито.

— А, тогда ладно.

— А вот тебя, Блез, оно чуть было не съело.

— Меня?

— Да, тебя. Мы отправились в самую глушь леса Фанж за земляникой. «Там есть такая поляна, прямо вся красная, столько на ней ягод!» — уверял ваш дядя Рене-Пьер. А ты ехал в колясочке, такой беленький-кудрявенький, румяный-золотистый! Лакомый кусочек для Чудовища, прямо-таки деликатес.

— Деликатес?

— Ну да, так называется что-нибудь очень вкусное и особенное. Так вот, сперва, пока шли по дороге, все было ничего. Но дальше начинается тропа, вся в буграх и кореньях, что твоя лестница, и конца ей не видно. Приходится тебя, Блез, брать на плечи, а коляску на буксир. А земляники нет и нет, ни единой ягодки!

А лес чем дальше, тем глуше, деревья все косматее…

— Ой, мама, это же Девственный Лес!

— Правильно, почти что Девственный Лес. Там оползла целая гора, лет триста назад, и до сих пор потихоньку оползает. Это место называется Илльграбен. Такой естественный амфитеатр, и из его желтого песчаного обрыва сочится тоненький ручеек, тоже желтый, который в грозу становится большим ручьем.

— А Чудовище, мама?

— Ах да, Чудовище. Зашли мы, стало быть, в самую глубь леса Фанж. Сосновые лапы — черной-пречерной зелени, и ветер свистит так странно и печально…

— А земляника?

— А земляники нет. Мы сбились с пути, куда-то не туда зашли.

— А Чудовище?

— Да, Чудовище… Мы-то ни о чем, кроме земляники, и не думали! Знай ищем ее там и сям. Рассыпались по лесу, а тебя оставили спать в коляске под большой сосной.

— И?..

— Как раз там и жило Чудовище.

— Ой!

— Да, именно там.

— Там был его дом?

— Ну да — логово, нора, берлога.

— В пещере?

— Вот уж не знаю.

Мы-то об этом узнали только потом, из газет. Однако некоторые люди уже начинали беспокоиться из-за Зверя — какого, оставалось только гадать — из-за зверя, который пожирал овец.

Но Зверь оставался невидимкой. Никто его не видал, никто ничего про него не знал.

Тогда Главный Жандарм велел созвать экспертов.

— А эксперты, это кто?

— Ученые, люди, которые много всего знают.

— А Главный Жандарм — ты его знала, мама?

— Один раз видела.

— Он был большой?

— Да, это был видный мужчина и даже очень галантный. Он мне в тот раз учтиво преподнес первую весеннюю фиалку, которая была у него в петлице. Но вернемся к нашим баранам. Куски недоеденных баранов то и дело где-нибудь да обнаруживали. Ученые нацепили очки и изучили эти объедки… «К какому виду принадлежит Чудовище?»

— Выяснили?

— Нет, не выяснили! Так и не разгадали загадку. Только спорили. Один кричал: «Пантера!» Другой утверждал: «Леопард!» — «Шакал!» — «Тибетский барс!» А мой брат Рене-Пьер говорил — рысь.

— Это была рысь?

— Многие так считали.

— А ты, мама, как считала?

— О! да как все… По правде-то, все не знали, что и думать. Я гадала — может, это пантера… И против рыси ничего не имела — ваш дядя Рене-Пьер на том стоял, — но, признаюсь, еще соблазнительней было верить в тибетского барса. Я думала: «Вот это да, не надо и странствовать по свету: в Вале [4]есть все!»

— Лысь, он какой? — спрашивает Ахилл.

— Рысь? Это такая очень большая дикая кошка, рыжеватая, с очень острыми ушами. Когда-то давно в наших лесах их много водилось.

Один только ваш двоюродный дедушка Морис в своей высокой мудрости полагал, что это просто-напросто одичавшая собака. И вот он был ближе к истине, чем все ученые.

— Это была собака?

— Нет, не собака.

— А кто?

— Вот увидишь… А тогда каждый выдвигал свою теорию и ее отстаивал. Прежде всего — откуда оно взялось, это Чудовище? Сбежало из зверинца? Выгнано войной из какой-то другой страны? В одном только все сходились: это хищник.