Морской царь и Василиса Премудрая

Прошло много лет. Раз как-то захотелось царю погулять, подошел он к реке; на ту пору показался из воды прежний человек и говорит:

- Скоро же ты, царь-государь, забывчив стал! Вспомни, ведь ты должен мне!

Воротился царь домой с тоскою-кручиною и рассказал царице и царевичу всю правду истинную. Погоревали, поплакали все вместе и решили, что делать-то нечего, надо отдавать царевича; отвезли его на взморье и оставили одного.

Огляделся царевич кругом, увидал тропинку и пошел по ней: авось куда бог приведет. Шел-шел и очутился в дремучем лесу; стоит в лесу избушка, в избушке живет баба-яга.

- Дай зайду, — подумал царевич и вошел в избушку.

- Здравствуй, царевич! — молвила баба-яга. — Дело пытаешь или от дела лытаешь?

- Эх, бабушка! Напой, накорми, да потом расспроси.

Она его напоила-накормила, и царевич рассказал про все без утайки, куда и зачем идет. Говорит ему баба-яга:

- Иди, дитятко, на море; прилетят туда двенадцать колпиц, обернутся красными девицами и станут купаться; ты подкрадься потихоньку и захвати у старшей девицы сорочку. Как поладишь с нею, ступай к морскому царю, и попадутся тебе навстречу Объедало да Опивало, попадется еще Мороз-Трескун — всех возьми с собою; они тебе к добру пригодятся.

Простился царевич с ягою, пошел на сказанное место на море и спрятался за кусты. Тут прилетели двенадцать колпиц, ударились о сырую землю, обернулись красными девицами и стали купаться. Царевич украл у старшей сорочку, сидит за кустом — не ворохнется. Девицы выкупались и вышли на берег, одиннадцать подхватили свои сорочки, обернулись птицами и полетели домой; оставалась одна старшая, Василиса Премудрая. Стала молить, стала просить добра молодца.

- Отдай, — говорит, — мою сорочку; придешь к батюшке, водяному царю, — в то времечко я тебе сама пригожусь.

Царевич отдал ей сорочку, она сейчас обернулась колпицею и улетела вслед за подружками. Пустился царевич дальше; повстречались ему на пути три богатыря: Объедало, Опивало да Мороз-Трескун; взял их с собою и пришел к водяному царю.

Увидал его водяной царь и говорит:

- Здорово, дружок! Что так долго ко мне не бывал? Я устал, тебя дожидаючи. Примайся-ка теперь за работу; вот тебе первая задача: построй за одну ночь большой хрустальный мост, чтоб к утру готов был! Не построишь — голова долой!

Идет царевич от водяного, сам слезами заливается. Василиса Премудрая отворила окошечко в своем терему и спрашивает:

- О чем, царевич, слезы ронишь?

- Ах, Василиса Премудрая! Как же мне не плакать? Приказал твой батюшка за единую ночь построить хрустальный мост, а я топора не умею в руки взять.

- Ничего! Ложись-ка спать; утро вечера мудренее.

Уложила его спать, а сама вышла на крылечко, гаркнула-свистнула молодецким посвистом; со всех сторон сбежались плотники-работники: кто место ровняет, кто кирпичи таскает; скоро поставили хрустальный мост, вывели на нем узоры хитрые и разошлись по домам. Поутру рано будит Василиса Премудрая царевича:

- Вставай, царевич! Мост готов, сейчас батюшка смотреть придет.

Встал царевич, взял метлу; стоит себе на мосту — где подметет, где почистит. Похвалил его водяной царь.

- Спасибо, — говорит, — сослужил мне единую службу, сослужи и другую; вот тебе задача: насади к завтрему зеленый сад — большой да ветвистый, в саду бы птицы певчие распевали, на деревьях бы цветы расцветали, груши-яблоки спелые висели.

Идет царевич от водяного, сам слезами заливается. Василиса Премудрая отворила окошечко и спрашивает:

- О чем плачешь, царевич?

- Как же мне не плакать? Велел твой батюшка за единую ночь сад насадить.

- Ничего! Ложись спать; утро вечера мудренее.

Уложила его спать, а сама вышла на крылечко, гаркнула-свистнула молодецким посвистом; со всех сторон сбежались садовники-огородники и насадили зеленый сад, в саду птицы певчие распевают, на деревьях цветы расцветают, груши-яблоки спелые висят. Поутру рано будит Василиса Премудрая царевича:

- Вставай, царевич! Сад готов, батюшка смотреть идет.

Царевич сейчас за метлу да в сад: где дорожку подметет, где веточку поправит. Похвалил его водяной царь:

- Спасибо, царевич! Сослужил ты мне службу верой-правдою; выбирай себе за то невесту из двенадцати моих дочерей. Все они лицо в лицо, волос в волос, платье в платье; угадаешь до трех раз одну и ту же — будет она твоею женою, не угадаешь — велю тебя казнить.

Узнала про то Василиса Премудрая, улучила время и говорит царевичу:

- В первый раз я платком махну, в другой платье поправлю, в третий над моей головой станет муха летать.

Так-то и угадал царевич Василису Премудрую до трех раз. Повенчали их и стали пир пировать.

Водяной царь наготовил много всякого кушанья — сотне человек не съесть! И велит зятю, чтоб все было поедено; коли что останется — худо будет. —

- Батюшка! — просит царевич. — Есть у нас старичок, дозволь и ему закусить с нами.

- Пускай придет!

Сейчас явился Объедало; все приел — еще мало стало. Водяной царь наставил всякого питья сорок бочек и велит зятю, чтоб дочиста было выпито.

- Батюшка! — просит опять царевич. — Есть у нас другой старичок, дозволь и ему выпить про твое здоровье.

- Пускай придет!

Явился Опивало, зараз опростал все сорок бочек — еще опохмелиться просит.

Видит водяной царь, что ничто не берет, приказал истопить для молодых баню чугунную жарко-нажарко; истопили баню чугунную, двадцать сажон дров сожгли, докрасна печь и стены раскалили — за пять верст подойти нельзя.

- Батюшка, — говорит царевич, — дозволь наперед нашему старичку попариться, баню опробовать.

- Пускай попарится!

Пришел в баню Мороз-Трескун: в один угол дунул, в другой дунул — уж сосульки висят. Вслед за ним и молодые в баню сходили, помылись-попарились и домой воротились.

- Уйдем от батюшки водяного царя, — говорит царевичу Василиса Премудрая, — он на тебя больно сердит, не причинил бы зла какого!

- Уйдем, — говорит царевич. Сейчас оседлали коней и поскакали в чистое поле.

Ехали-ехали; много прошло времени.

- Слезь-ка, царевич, с коня да припади ухом к сырой земле, — сказала Василиса Премудрая, — не слыхать ли за нами погони?

Царевич припал ухом к сырой земле: ничего не слышно! Василиса Премудрая сошла сама с доброго коня, прилегла к сырой земле и говорит:

- Ах, царевич! Слышу сильную за нами погоню.

Оборотила она коней колодезем, себя — ковшиком, а царевича — старым старичком. Наехала погоня:

- Эй, старик! Не видал ли добра молодца с красной девицей?

- Видал, родимые! Только давно: они еще в те поры проехали, как я молод был.

Погоня воротилась к водяному царю.

- Нет, — говорит, — ни следов, ни вести, только и видели, что старика возле колодезя, по воде ковшик плавает.