Медведко, Усыня, Горыня и Дубыня богатыри

Кинули жеребей: пал он на Усыню-богатыря.

Названые братья его на охоту ушли, а он настряпал-наварил, чего только душа захотела, вымыл голову, сел под окошечко и начал гребешком кудри расчесывать. Вдруг закутилося-замутилося, в глаза зелень выступиластановится земля пупом, из-под земли камень выходит, из-под камня баба-яга костяная нога, ж... жиленая, на железной ступе едет, железным толкачом погоняет, сзади собачка побрехивает.

- Тут мне попить-поесть у Усыни-богатыря!

- Милости прошу, баба-яга костяная нога!

Посадил ее за стол, подал часточку, она съела. Подал другую, она собачке отдала:

- Так-то ты меня потчуешь!

Схватила толкач, начала бить Усынюшку; била-била, под лавку забила, со спины ремень вырезала, поела все дочиста и уехала. Усыня очнулся, повязал голову платочком, сидит да охает. Приходит Ивашко-Медведко с братьями:

- Ну-ка, Усынюшка, дай нам пообедать, что ты настряпал.

- Ах, братцы, ничего не варил, не жарил: так угорел, что насилу избу прокурил.

На другой день остался дома Горыня-богатырь; наварил-настряпал вымыл голову, сел под окошечком и начал гребнем кудри расчесывать. Вдруг закутилося-замутилося, в глаза зелень выступиластановится земля пупом, из-под земли камень, из-под камня баба-яга костяная нога, на железной ступе едет, железным толкачом погоняет, сзади собачка побрехивает.

- Тут мне попить-погулять у Горынюшки!

- Милости прошу, баба-яга костяная нога!

Она села, Горыня подал ей часточкубаба-яга съела; подал другуюсобачке отдала:

- Так-то ты меня потчуешь!

Схватила железный толкач, била его, била, под лавку забила, со спины ремень вырезала, поела все до последней крошки и уехала. Горыня опомнился, повязал голову и, ходя, охает. Воротился Ивашко-Медведко с братьями:

- Ну-ка, Горынюшка, что ты нам на обед сготовил?

- Ах, братцы, ничего не варил: печь угарная, дрова сырые, насилу прокурил.

На третий день остался дома Дубыня-богатырь; настряпал-наварил, вымыл голову, сел под окошечком и начал кудри расчесывать. Вдруг закутилося-замутилося, в глаза зелень выступиластановится земля пупом, из-под земли камень, из-под камня баба-яга костяная нога, на железной ступе едет, железным толкачом погоняет, сзади собачка побрехивает.

- Тут мне попить-погулять у Дубынюшки!

- Милости прошу, баба-яга костяная нога!

Баба-яга села, часточку ей подалона съела; другую подалсобачке бросила:

- Так-то ты меня потчуешь!

Ухватила толкач, била его, била, под лавку забила, со спины ремень вырезала, поела все и уехала. Дубыня очнулся, повязал голову и, ходя, охает. Воротился Ивашко:

- Ну-ка, Дубынюшка, давай нам обедать.

- Ничего не варил, братцы, так угорел, что насилу избу прокурил.

На четвертый день дошла очередь до Ивашки; остался он дома, наварил-настряпал, вымыл голову, сел под окошечком и начал гребнем кудри расчесывать. Вдруг закутилося-замутилосястановится земля пупом, из-под земли камень, из-под камня баба-яга костяная нога, на железной ступе едет, железным толкачом погоняет; сзади собачка побрехивает.

- Тут мне попить-погулять у Ивашки-Медведка!

- Милости прошу, баба-яга костяная нога!

Посадил ее, часточку подалона съела; другую подалона сучке бросила:

- Так-то ты меня потчуешь!

Схватила толкач и стала его осаживать; Ивашко осердился, вырвал у бабы-яги толкач и давай ее бить изо всей мочи, бил-бил, до полусмерти избил, вырезал со спины три ремня, взял засадил в чулан и запер.

Приходят товарищи:

- Давай, Ивашко, обедать!

- Извольте, други, садитесь.

Они сели, а Ивашко стал подавать: всего много настряпано. Богатыри едят, дивуются да промеж себя разговаривают:

- Знать, у него не была баба-яга!

После обеда Ивашко-Медведко истопил баню, и пошли они париться. Вот Усыня с Дубынею да с Горынею моются и всё норовят стать к Ивашке передом. Говорит им Ивашко:

- Что вы, братцы, от меня свои спины прячете?

Нечего делать богатырям, признались, как приходила к ним баба-яга да у всех по ремню вырезала.

- Так вот от чего угорели вы!

сказал Ивашко, сбегал в чулан, отнял у бабы-яги те ремни, приложил к ихним спинам, и тотчас все зажило. После того взял Ивашко-Медведко бабу-ягу, привязал веревкой за ногу и повесил на воротах:

- Ну, братцы, заряжайте ружья да давайте в цель стрелять: кто перешибет веревку пулеюмолодец будет!

Первый выстрелил Усыняпромахнулся, второй выстрелил Горынямимо дал, третий Дубынячуть-чуть зацепил, а Ивашко выстрелилперешиб веревку; баба-яга упала наземь, вскочила и побежала к камню, приподняла камень и ушла под землю.

Богатыри бросились вдогонку; тот попробует, другой попробуетне могут поднять камня, а Ивашко подбежал, как ударит ногоюкамень отвалился, и открылась норка.