Кощей Бессмертный

Бывало-живало — в некотором государстве был-жил царь и царица; у них родился сын, Иван-царевич. Няньки его качают, никак укачать не могут; зовут отца:

- Царь, великий государь! Поди, сам качай своего сына.

Царь начал качать:

- Спи, сынок! Спи, возлюбленный! Вырастешь большой, сосватаю за тебя Ненаглядную Красоту, трех мамок дочку, трех бабок внучку, девяти братьев сестру.

Царевич уснул и проспал трое суток; пробудился — пуще прежнего расплакался. Няньки качают, никак укачать не могут; зовут отца:

- Царь, великий государь! Поди, качай своего сына.

Царь качает, сам приговаривает:

- Спи, сынок! Спи, возлюбленный! Вырастешь большой, сосватаю за тебя Ненаглядную Красоту, трех мамок дочку, трех бабок внучку, девяти братьев сестру.

Царевич уснул и опять проспал трое суток; пробудился, еще пуще расплакался. Няньки качают, никак укачать не могут:

- Поди, великий государь, качай своего сына.

Царь качает, сам приговаривает:

- Спи, сынок! Спи, возлюбленный! Вырастешь большой, сосватаю за тебя Ненаглядную Красоту, трех мамок дочку, трех бабок внучку, девяти братьев сестру.

Царевич уснул и опять проспал трое суток. Пробудился и говорит:

- Давай, батюшка, свое благословение; я поеду жениться.

- Что ты, дитятко! Куда поедешь? Ты всего девятисуточный!

- Дашь благословение — поеду, и не дашь — поеду!

- Ну, поезжай! Господь с тобой!

Иван-царевич срядился и пошел коня доставать; отошел немало от дому и встретил старого человека:

- Куда, молодец, пошел? Волей аль неволей?

- Я с тобой и говорить не хочу! — отвечал царевич, отошел немного и одумался:

- Что же я старику ничего не сказал? Стары люди на ум наводят.

Тотчас настиг старика:

- Постой, дедушка! Про что ты меня спрашивал?

- Спрашивал: куда идешь, молодец, волей али неволей?

- Иду я сколько волею, а вдвое неволею. Был я в малых летах, качал меня батюшка в зыбке, сулил за меня высватать Ненаглядную Красоту, трех мамок дочку, трех бабок внучку, девяти братьев сестру.

- Хорош молодец, учливо говоришь! Только пешему тебе не дойти — Ненаглядная Красота далеко живет.

- Сколь далеко?

—

- В золотом царстве, по конец свету белого, где солнышко восходит.

- Как же быть-то мне? Нет мне, молодцу, по плечу коня неезжалого, ни плеточки шелковой недержалой.

- Как нет? У твоего батюшки есть тридцать лошадей — все как одна; поди домой, прикажи конюхам напоить их у синя моря: которая лошадь наперед выдвинется, забредет в воду по самую шею и как станет пить — на синем море начнут волны подыматься, из берега в берег колыхаться, ту и бери!

- Спасибо на добром слове, дедушка!

Как старик научил, так царевич и сделал; выбрал себе богатырского коня, ночь переночевал, поутру рано встал, растворил ворота и собирается ехать. Проговорил ему конь человеческим языком:

- Иван-царевич! Припади к земле; я тя трижды пихну.

Раз пихнул и другой пихнул, а в третий не стал:

- Ежели в третий пихнуть, нас с тобой земля не снесет!

Иван-царевич выхватил коня с цепей, оседлал, сел верхом — только и видел царь своего сына!

Едет далеким-далеко, день коротается, к ночи подвигается; стоит двор — что город, изба — что терем. Приехал на двор — прямо ко крыльцу, привязал коня к медному кольцу, в сени да в избу, богу помолился, ночевать попросился.

- Ночуй, добрый молодец! — говорит ему старуха. — Куды тя господь понес?

- Ах ты, старая сука! Неучливо спрашиваешь. Прежде напой-накорми, на постелю повали, в те поры и вестей спрашивай.

Она его накормила-напоила, на постелю повалила и стала вестей выспрашивать.

- Был я, бабушка, в малых летах, качал меня батюшка в зыбке, сулил за меня Ненаглядную Красоту, трех мамок дочку, трех бабок внучку, девяти братьев сестру.

- Хорош молодец! Учливо говоришь. Я седьмой десяток доживаю, а про эту красоту слыхом не слыхала. Впереди по дороге живет моя большая сестра, может, она знает; поезжай-ка завтра к ней, а теперь усни: утро вечера мудренее.

Иван-царевич ночь переночевал, поутру встал раненько, умылся беленько, вывел коня, оседлал, в стремено ногу клал — только его и видела бабушка!

Едет он далеким-далеко, высоким-высоко, день коротается, к ночи подвигается: стоит двор — что город, изба — что терем. Приехал ко крыльцу, привязал коня к серебряному кольцу, в сени да в избу, богу помолился, ночевать попросился. Говорит старуха:

- Фу-фу! Доселева было русской коски видом не видать, слыхом не слыхать, а ноне русская коска сама на двор приехала. Откуль, Иван-царевич, взялся?

- Что ты, старая сука, расфукалась, неучливо спрашиваешь? Ты бы прежде накормила-напоила, на постелю повалила, тожно бы вестей спрашивала.