Кощей Бессмертный

Булат-молодец отрубил коню голову. Иван-царевич еще пуще разгневался, приказал было схватить его и повесить, да Василиса Кирбитьевна упросила: «Если б не он, — говорит, — ты бы меня никогда не достал!» На третий день велел Иван-царевич вывесть свою любимую корову; она вырвалась у скотника и бежит прямо на царевича. Булат-молодец отрубил и ей голову.

Тут Иван-царевич так озлобился, что никого и слушать не стал; приказал позвать палача и немедленно казнить Булата-молодца.

«Ах, Иван-царевич! Коли ты хочешь меня палачом казнить, так лучше я сам помру. Позволь только три речи сказать...» Рассказал Булат-молодец про первую ночь, как в чистом поле прилетали двенадцать голубиц и что ему говорили — и тотчас окаменел по колена; рассказал про другую ночь — и окаменел по пояс. Тут Иван-царевич начал его упрашивать, чтоб до конца не договаривал. Отвечает Булат-молодец: «Теперь все равно — наполовину окаменел, так не стоит жить!» Рассказал про третью ночь и оборотился весь в камень. Иван-царевич поставил его в особой палате и каждый день стал ходить туда с Василисой Кирбитьевной да горько плакаться.

Много прошло годов; раз как-то плачется Иван-царевич над каменным Булатом-молодцом и слышит — из камня голос раздается: «Что ты плачешь? Мне и так тяжело!» — «Как мне не плакать? Ведь я тебя загубил». — «Если хочешь, можешь меня спасти; у тебя есть двое детей — сын да дочь, возьми их зарежь, нацеди крови и той кровью помажь камень». Иван-царевич рассказал про то Василисе Кирбитьевне; потужили они, погоревали и решились зарезать своих детей. Взяли их зарезали, нацедили крови и только помазали камень, как Булат-молодец ожил. Спрашивает он у царевича и его жены: «Что, вам жалко своих деток?» — «Жалко, Булат-молодец!» — «Ну, пойдемте, в их комнатку». Пришли, смотрят, — а дети живы! Отец с матерью обрадовались и на радостях задали пир на весь мир. На том пиру и я был, мед и вино пил, по усам текло, в рот не попало, на душе пьяно и сытно стало.