Бланкафлор

Дон Хуан обернулся опять человеком, подбежал к церкви и кричит дону Педро:

- Звонарь, звонарь, не проезжали тут парень с девушкой? Конь под ними тощий, да больно резвый!

А дон Педро знай названивает в колокола и бормочет:

- Да, сеньор, служба вот-вот начнется, не опоздайте, сеньор!

“Тьфу, да то дурак какой-то! - подумал дон Хуан. - Видно, мне их не догнать”. И он повернул назад. Воротился домой и все рассказал жене.

Жена рассердилась-раскричалась:

- Сам ты дурак! Ведь это ж они и были! Из ума ты выжил! Придется мне самой лететь за дочкой.

Обернулась она серой цаплей и полетела. И вот она уже настигает беглецов!

- Эй, эй, - говорит Бланкафлор дону Педро, - это моя мать нас догоняет. Брошу-ка я перед ней свой гребешок.

Бросила гребень, и тотчас на пути у цапли встали высоченные горы! Задержалась цапля, но горы все-таки обогнула. И вот она опять настигает влюбленных.

- Эй, эй, - говорит Бланкафлор, - это снова моя мать нас догоняет. Брошу-ка я перед ней свое зеркальце, больше у меня ничего нет. Пусть оно разольется озером, ты и конь будете берегами, а я - маленькой рыбкой.

Так они и сделали.

Цапля опустилась на озеро и стала ловить рыбку. Но рыбка все время ускользала от нее. Наконец Бланкафлор сказала:

- Ну, будет, матушка! Видишь, тебе меня не достать.

- Что ж, будь по-твоему, - отвечала ей мать, - только знай: если твоего разлюбезного дона Педро, когда он вернется домой, обнимет кто-нибудь из его родни, то он тут же забудет тебя на целых семь лет!

И улетела.

А Бланкафлор и дон Педро помчались дальше, и по дороге он обещал ей, что нипочем не позволит никому из родственников себя обнимать.

Но вот они подъехали к воротам города, где жил дон Педро, и он сказал:

- Подожди меня здесь, я поеду вперед и все подготовлю.

Он, понимаете, хотел, чтобы родственники устроили его невесте торжественную встречу.

Все домашние очень обрадовались дону Педро. Еще бы, они ведь считали его погибшим! И конечно, каждый хотел тут же заключить его в объятия. Но он запретил им это, хотя и не объяснил почему. А потом он на минутку прилег на диван и задермал - очень уж устал с дороги.

В это время к дому подъехала еще одна родственница -двоюродная тетушка. Она жила на другом конце города и радостную новость узнала последней. Своих детей у тетушки не было, и она всем сердцем любила дона Педро. И вот эта славная женщина ворвалась в дом, растолкала слуг, отмахнулась от родных и, не слушая никого-она к тому же была глуховата! - бросилась прямо к спящему и крепко обняла его…

Проснулся дон Педро, протер глаза. Ему говорят, что все, мол, готово для торжественной встречи - и музыка, и угощение. А он и в толк не возьмет - в чем дело да что за встреча.

- Ну как же, - толкуют ему, - ты ведь привез с собой какую-то девушку, собирался жениться!

- Откуда привез? - удивляется дон Педро.- Я разве куда-нибудь уезжал?

В общем, что предсказывала старая колдунья, жена дона Хуана, то и сбылось. Забыл дон Педро свою невесту, будто ее и на свете не было.

И что же ей, бедняжке, теперь делать? Выстроила она себе дворец на окраине города - вот когда колдовство-то пригодилось! - да и стала там жить одна-одинешенька. От скуки завела она себе пару голубков и обучила их человеческой речи. И столько раз пересказывала она голубкам свою печальную историю, что те запомнили ее наизусть и даже выучились представлять в лицах: голубок-за дона Педро, голубка - за Бланкафлор.

А между тем по городу уже ходили слухи о молодой незнакомке, что поселилась одна в прекрасном дворце, который неведомо откуда взялся. Кто принимал ее за удалившуюся от двора иностранную принцессу, кто за богатую вдову какого-нибудь заморского купца, и, само собой, многим хотелось познакомиться с ней поближе.

Вот однажды, когда Бланкафлор уже несколько лет прожила в уединении, дон Педро давал у себя званый обед. Кажется, он справлял именины. А впрочем, точно не знаю. Стали созывать гостей, и тут кто-то говорит:

- Давайте пригласим и ту девушку, принцессу или как там ее, что живет одна во дворце. Уж больно охота узнать, кто она и откуда!

Бланкафлор согласилась прийти, но только если ей позволят взять с собой обоих голубков. Ей, конечно, разрешили. Но за обедом она все время молчала. А когда подали сладкое, кто-то из гостей не вытерпел и попросил:

- Любезная принцесса, не откроете ли нам, кто вы и откуда? Сделайте такое одолжение!

- Ладно, так и быть, - вздохнула Бланкафлор. - Только пусть за меня говорят мои милые голубки.

И голубки заговорили. Они ведь отлично знали всю эту историю и умели разыгрывать ее в лицах.

- Эй, эй, -