История Аояги

С многочисленными возгласами благодарного изумления они ему поклонились. Потом, после заметного колебания, отец ответил:

— Высокородный господин! Вы — персона высокого положения и, вполне вероятно, достигнете еще большего. Высокая честь, которую Вы соблаговолили нам оказать, и глубина нашей благодарности не могут быть измерены и выражены словами. Но подумайте, наша девочка всего лишь глупая крестьянка низкого происхождения. Как может она, не будучи ни воспитанной, ни образованной, хоть каким‑нибудь образом соответствовать жене благородного самурая? Это слишком неуместно для нее. Даже говорить об этом не стоит… Но если Вы находите, что она Вам по нраву, и снисходите до того, что не замечаете грубоватости ее крестьянских манер, мы будем очень рады отдать ее Вам как простую служанку. Просим лишь заботиться о ней, а в остальном поступайте согласно с Вашими высокими желаниями.

Под утро буря утихла и со стороны безоблачного востока потянулись первые ростки зари. Предстояла долгая дорога, и Томотада не мог более медлить. Но расстаться с девушкой было выше его сил. Поэтому, когда все приготовления к дальнейшему пути били закончены, он обратился к ее родителям:

— Пусть покажется неблагодарным просить еще больше, чем я уже получил, но все‑таки еще раз я прошу отдать вашу дочь мне в жены. Слишком тяжело было бы для меня сейчас расстаться с ней. Если вы разрешите и если она пожелает отправиться вместе со мной, я заберу ее. Если вы согласитесь, я всегда буду нежно любить вас как своих родителей. А тем временем прошу принять этот небольшой знак признательности за ваше гостеприимство.

Сказав так, он положил перед хозяином мешочек с золотыми рё. Старый человек горячо поблагодарил самурая, но вернул подарок, так объяснив свой отказ:

— Добрый господин, это золото не может принести нам большой пользы, а Вам оно наверняка понадобится во время долгого и холодного пути. В нашей глуши нечего и негде покупать, поэтому нам никогда не потратить так много денег, даже если бы мы этого очень захотели… Что же касается девушки, то мы отдали ее бесплатно — она принадлежит Вам. Поэтому нет нужды спрашивать нашего позволения увезти ее. Аояги сама сказала нам утром, что надеется сопроводить Вас и оставаться вашей служанкой до тех пор, покуда Вы пожелаете терпеть ее присутствие. А на наш счет Вы не беспокойтесь. Мы будем очень счастливы знать, что наша дочь с Вами. Ведь здесь мы не можем обеспечить ее даже приличной одеждой, не говоря уже о приданом. Тем более что сами мы уже старики и не за горами то время, когда разлучимся с ней навсегда. Поэтому даже к лучшему, что Вы соизволите взять ее с собой сейчас.

Тщетно Томотада пытался убедить родителей Аояги принять хоть немного денег. Их это не интересовало. Зато их действительно беспокоила судьба дочери, и доверив ее богатому и обходительному молодому человеку, они, казалось, нашли в этом успокоение и счастье.

Итак, все было решено. Пора уходить. Старик позвал Аояги, и та вышла из дома одетая для дороги, с небольшим узелком в руках. Она поклонилась родителям, сказала прощальные слова, затем самурай поднял ее и посадил на своего могучего коня. Сам он тоже отдал остающимся одиноким старикам множество поклонов с выражением искренней благодарности.

— Благородный господин,— произнес отец, — это мы, а не Вы имеем основания для благодарности. Мы верим, что Вы будете добры к нашей Аояги, и больше не опасаемся за ее судьбу…

Томотада взял коня под уздцы и повел его к дороге.

Погода им благоприятствовала, и без дальнейших приключений они добрались до Киото. Но здесь их ожидала неприятность.

Дело в том, что самураю не дозволяется жениться без согласия его господина, а Томотада мог рассчитывать получить таковое не раньше, чем выполнит свое поручение и вернется. Но все это требовало времени. В таких обстоятельствах у него были основания опасаться, что красота Аояги привлечет чье-нибудь нескромное внимание. Поэтому молодой человек постарался понадежнее укрыть свою возлюбленную от любопытных глаз. И все-таки один из слуг Хосокавы заметил однажды Аояги, разгадал ее отношения с Томотадой и доложил обо всем своему даймиё. Хосокава Мосомото был в таком возрасте, когда еще увлекаются смазливыми личиками. Услыхав от слуги о необыкновенной красоте девушки, он отдал приказ привести ее во дворец, что и было выполнено бесцеремонно и незамедлительно.

Что мог поделать Томотада? Скромный посланник на службе у далекого господина, в данный момент полностью зависящий от благосклонности гораздо более могущественного даймиё, чьи желания обсуждать не дозволялось и который, к тому же, сам и являлся причиной его горя. Томотада корил себя за то, что действовал глупо, что сам накликал на себя несчастье. Ведь он знал, что вступил в тайную связь, а это осуждалось бусидо. Осталась только одна отчаянная надежда, что Аояги сможет попытаться вырваться из заточения во дворце и убежать с ним. Куда? Об этом юный самурай не хотел думать.

И вот после долгих сомнений он решил отправить любимой девушке письмо. Такая попытка могла обойтись ему очень дорого, попади послание в руки даймиё. Посылать письмо, тем более любовное, для любого обитателя дворца считалось непростительным проступком. Но он пошел на риск и облек свои чувства в форму китайского стихотворения. Оно было написано всего двадцатью восемью иероглифами. Но этими двадцатью восемью знаками Томотада сумел выразить всю глубину своего горя и передать всю боль от своей потери.

Рядом, почти вплотную,

Следует рыцарь за драгоценно‑сверкающей девой.

Слезы красавицы

Падают, иссушая сердце и увлажняя одежды.

Высокий господин

Влюбился в нее со страстью глубокой, как море.

Как я могу

Силы найти и, обняв одиночество, горе забыть?

Стихи были отосланы с верным человеком, а вечером этого же дня самураю передали приказ предстать перед очами великого властителя Хосокавы, Юноша понял, что его тайна раскрыта, письмо прочитано самим даймиё, и приготовился к суровейшей каре.

— Пусть он прикажет мне умереть, — подумал Томотада, — но мне и самому не хочется жить, раз нет со мной моей Аояги. Единственное, что я попытаюсь сделать, — убить Хосокаву. А там будь что будет, но девушка ему не достанется.

Он засунул свои мечи за пояс и поспешил во дворец. Когда его ввели в приемную залу, он увидел Великого Владетеля Киото — Хосокаву Мосомото, восседающего на дайсэ. Вокруг стояли самураи высокого ранга в церемониальных головных уборах и одеждах. Они были неподвижны, как статуи, и Томотаде, приближавшемуся для поклонов, показалось, что зловещая тишина напоминает тяжелое затишье перед бурей.