Храбрый Мазино и ведьма

Четыре солдата, могучие, как молодые дубы, стара-тельно расчесывали графу его длинную-предлинную черную бороду четырьмягребешками. Чесали они ее с самого верху до самого низу, а потом опять ссамого верху до самого низу.

Старший из покапальцев долго переминался с ноги на ногу, наконец наб-рался храбрости и заговорил:

– Мы пришли, чтобы просить у вашей светлости помощи.

Граф не промолвил ни слова.

– Проклятая ведьма Мичиллина, – продолжал старик, – совсем нас заму-чила.

Граф не промолвил ни слова.

– Мы хотим, – добавил старик, – просить вашу светлость о великой ми-лости. Прикажите своим солдатам изловить ведьму Мичиллину, чтобы мы спо-койно могли пасти наших коров.

Тут граф открыл рот.

– Если я пошлю в лес солдат, мне придется послать и капитана... -Крестьяне радостно заулыбались. – Но если я пошлю капитана, – сказалграф, – с кем же я буду играть по вечерам в лото?

Крестьяне упали на колени.

– Смилуйтесь, синьор граф, помогите нам!

А солдаты вокруг зевали во всю глотку и мазали рыжие усы оливковыммаслом.

Граф сказал:

– Я граф и стою троих. Поэтому скажу вам – нет, нет и нет. Да и вооб-ще, раз я не видел вашу ведьму Мичиллину, – значит, никакой ведьмы нету.

Тут солдаты зевнули в последний раз, взяли ружья наперевес и сталимедленно наступать на покапальцев. Те пятились, пятились и сами не заме-тили, как очутились за воротами.

Ничего другого не оставалось покапальцам, как снова собраться вечеромна площади, развести костер и чесать затылки. Через час кто-то изкрестьян сказал:

– А не написать ли нам Мазино?

Все обрадовались. Написали письмо и отправили.

И вот как-то вечером Мазино явился на побывку.

Сколько тут было шуму и радости! Мазино обступили со всех сторон. Егорасспрашивали наперебой и рассказывали наперебой. Через каждые два словапоминали ведьму Мичиллину.

Мазино всех выслушал, а потом заговорил сам:

– В Африке я видел людоедов, которым приходилось питаться саранчой,потому что люди не соглашались, чтобы их ели. В море видел я рыбу, обу-тую в туфлю и башмак; она хотела стать царицей рыб только потому, что уее подруг не было ни туфли, ни башмака. Видел я в Сицилии женщину, у ко-торой было семьдесят сыновей и всего один котелок для супа. Видел, как вНеаполе люди мчатся по улице, не двигая ногами, потому что если двое не-аполитанцев остановятся посудачить на углу, от их крика поднимается та-кой ветер, что на всех четырех улицах невозможно устоять на месте. Виделлюдей черных и белых, желтых и красных, видел худых, как буйвол, и толс-тых, как щепка, видел немало храбрецов, а еще больше трусов. Но такихтрусов, как в моей родной Покапалье, я еще не встречал.

Односельчане слушали речи Мазино, развесив уши и разинув рты. Однакокогда он дошел до конца, рты их захлопнулись, и они в первый раз приза-думались, не следует ли им обидеться.

Но Мазино не дал им времени подумать об этом как следует. Он загово-рил снова:

– Сейчас я задам вам три вопроса, а когда пробьет полночь, я отправ-люсь ловить вашу ведьму Мичиллину.

Где уж тут было обижаться!

– Спрашивай! Спрашивай! – хором закричали покапальцы.

– Пусть первым отвечает цирюльник. Много ли бород пришлось ему бритьи стричь за последние полгода? И цирюльник ответил:

Бороды мягкие, бороды жесткие, Бороды длинные, бороды плоские, Холеные бороды, бороды грязные, Курчавые бороды, бороды разные Стригу я и брею без счета, – Такая уж наша работа!

– Так я и думал, – сказал Мазино. – Теперь пусть скажет сапожник.

Много ли сапог заказывали тебе за последние полгода?

– Айме! – вздохнул сапожник.

Я звонкие цокколи Делал, бывало, И туфли С резным каблуком...

Видать, Покапалья Совсем обнищала:

Сижу я без дела, Хожу – босиком!

– И это похоже на правду! – сказал Мазино. – На третий мой вопроспусть ответит веревочник. Много ли веревок продал ты за последние полго-да?

И веревочник ответил:

Веревки прочные, плетеные, Веревки крепкие, крученые, Бечевки, дратву и канат, Тесемки, нитки и шпагат За прошедшие недели У меня скупить успели...

– Теперь, пожалуй, все, – сказал Мазино. – Очень уж я устал с дороги.

Вздремну часок-другой. Разбудите меня ровно в полночь, и я схожу заведьмой.

Мазино улегся у костра, надвинул на глаза свою солдатскую каску изахрапел. До самой полночи покапальцы сидели не шевелясь, даже вздохнутьбоялись, чтобы не разбудить солдата.

Ровно в полночь Мазино вскочил на ноги, выпил котелок теплого вина,трижды сплюнул в костер и, не взглянув ни на кого, зашагал по дороге клесу.

Односельчане принялись ждать. Понемножку все поленья в костре превра-тились в уголь. Потом все угли превратились в пепел.