Семеро сестер

Долго бежали они и, наконец, добежали до одинокой избушки. Тихонько подошли к окну и заглянули внутрь. В тесной землянке, заваленной различный хламом, сидело на полу огромное страшилище, волосатое и уродливое. Возле печки копошилась древняя старуха, также волосатая и уродливая. Девочки еще сильнее испугались и хотели убежать. Но старуха уже заметила их и, выбежав наружу, преградила им путь. Девочки застыли от страха. Перед ними стояла горбатая старуха с крючковатым носом и налитыми кровью глазами. Глядя на них, заговорила она ласковым голосом;

– Деточки мои, ягодки-красавицы, жирненькие и сладенькие, какое счастье, что попались ко мне. Заходите, вкусненькие, гостями будете.

Девочки потеряли дар речи. Старуха, обезумев от радости, завела всех в маленькую избушку и усадила на земляной пол. Пахло сыростью и человеческой кровью. Девочки поняли, что попали к людоедам. Старуха шепнула что-то сыну, тот кивнул огромной мордой и громко расхохотался.

Прошло немного времени.

«Как спастись», – эта мысль не переставая угнетала старшую девочку Дажер. Если попытаться бежать, все равно людоеды догонят и съедят, и оставаться туг нельзя, все равно не выпустят?

Наступила поздняя ночь. Туг Дажер набралась храбрости и ласково попросила:

– Бабушка, бабушка, можно нам выйти на улицу по нужде.

Старуха выпустила их и строю наказала:

– Смотрите вы у меня. Далеко не убегайте, а то поймаю и съем.

– Не беспокойтесь бабушка, нам некуда бежать, мы останемся здесь.

Вышли девочки наружу. Стояла глубокая ночь. Всё было объято сном. Хотят зайти обратно, да боятся. Стоят и плачут.

Вдруг, где-то поблизости услышали они тяжелый стон. Девочки побежали туда. В сарае, забитом брёвнами, лежали связанные женщины и тихо стонали. Та, что была ближе к двери, печально взглянула на них.

– Деточки мои, значит, и вы стали пленницами проклятых людоедов. Спасайтесь, пока не поздно. Мы подскажем вам, что делать. И женщина стала учить Дажер, что делать дальше.

– Перед тем как ложиться, старуха спросит вас: на каком кане будете спать – деревянном или железном. Выбирайте железный. Этим вы спасете себя. Когда услышите, что людоеды захрапят, не бойтесь, смело выбегайте на улицу, они спят крепким сном. Не забудьте взять со стола палочки-куэзы – это любимая вещь людоедов, захватите топор, что лежит у порога. Затем приходите сюда, и мы вместе убежим. А теперь быстрее заходите в избушку и делайте, так как мы сказали вам.

Девочки быстро забежали в избушку.

– Ах вы, негодницы, где вас так долго носило? – рассердилась старуха. Если не будете смирными и послушными, я вас всех съем. Сказала и больно ущипнула каждую.

Девочки заплакали. Старшая девочка, Дажер, от страха не в силах была дать ответ.

Набравшись смелости, она лукаво проговорила:

– Бабушка, это я задержала всех. У меня сильно разболелся живот...

– Ладно, – проворчала старуха. Уже поздно, пора ложиться. На каком кане спать будете: деревянном или железном?

– На железном, – хором ответили девочки. Старуха подвела их к железному кану, а сама улеглась на деревянный.

– Упитанные поближе ко мне, худые – подальше к стене.

Старшая девочка Дажер легла поближе к старухе, дрожа от страха.

А сын людоед в это время растянулся возле печки и крепко заснул. Через некоторое время людоеды захрапели что есть мочи.

Девочки осторожно переложили старуху на железный канн, деревянную доску откатили в сторону, взяли на столе палочки-куэзы и топор. Быстро, одна за другой, выскользнули наружу и побежали в сарай освобождать женщин. Потом пустились бежать.

Пусть они бегут, а вы послушайте про сына людоеда.

В полночь, сладко зевнув проснулся сын людоеда, и стал точить огромный секач-чедо. Затем руками стал прощупывать кан. И хвать секачом по первой попавшейся голове. Положив секач на место, стал звать свою мать.

– Мама, вставай скорей, я приготовил вам пищу. Съедим мясо жирненькое, молодое, запьем кровью горячей и сладенькой.

Но никто не отозвался. Еще громче крикнул сын-людоед, в комнате царила тишина. Забеспокоился сын, заметался но сторонам. Присмотрелся хорошенько и видит – девочек нет, а на канне лежит мертвое тело матери. Зарычал диким голосом людоед, стал рвать на себе волосы, рухнул на землю, застонал тяжело:

Цьшон, цыяон, нож точил,

В полночь мать свою убил.

Опомнившись, он выбежал на улицу и заглянул в сарай. А там было пусто.

Взбесился людоед и помчался в погоню.

А пленницы все бегут и бегут через леса темные, через реки широкие, поля бескрайние; Вдруг слышат – шум позади. Оглянулись, а там во всю прыть бежит темная громадина.