Крестьянский сын и жар-птица

– Ну, коли так, ты сделал такое преступленье, я тебя буду казнить.

Мать еще пуще заплакала. Тогда царь сказал:

– Ну, ладно, иди на обсужденье ко всем парям и королям, они тебе скажут наказанье.

Пошли, и он захватил с собой это перо. Когда он привел, и говорит:

– Вот, товарищи, мой сын, и он сделал такое преступленье: выпустил жар-птицу, только осталось от нее перо. И он выложил это перо на стол.

– Я его хочу казнить. Какое вы выносите ему присужденье? Они ему и отвечают:

– Ваше величество, вы, как сами знаете, что царского рода не казнят, не весят, а только можно выслать на все четыре стороны, но не снимать у него царского звания – это только есть наше такое решенье. Тогда он сказал сыну:

– Ну, сын, сейчас же уходи из царства, куда знаешь, и никакого тебе не будет надела. Уходи, в чем стоишь.

Мать сильно, сильно заплакала, – так ей было жалко своего сына. И заговорила она:

– Слушай, как ты отец своему сыну, дак куда он теперь пойдет без лакея да без лошади? Все-таки попервости он не один пошел бы хоть.

Тогда царь приказал отыскать самую худую лошадь в конюшне и дал лакея. Звали этого лакея тоже Иваном.

И так они отправились на лошади: Иван-царевич и лакей Иван. Этот царь остался со своими царями и королями, и только так они ему поверили, что у него было перо от этой жар-птицы. И вот когда у них отошел пир, они все разъехались по своим странам.

Теперь уж пойдем за Иваном. Вот этот Иван-царевич попадает со своим лакеем. Далеко ли, близко, все едут и едут. Вот они ехали, ехали, а потом утомился ихний конь упал на дороге, и им пришлось бросить его и итти пешеходом. Долго они шли по дороге. Ну, ведь царевич молодой, дак не может итти так быстро, как лакей, а все-таки поддерживается. Вот они шли-шли, потом подходят к колодцу. Иван-царевич и говорит:

– Но, давай этта остановимся, подзакусим и поотдохнем.

Колодец был очень глубокий, а Ивану-царевичу хотелось пить. И он и говорит слуге:

– Ну-ко, слуга, спустись в колодец и достань мне воды. А этот слуга и заговорил:

– Слушай, Иван-царевич, если я опущусь, так тебе меня не выздынуть будет, а лучше ты спустись, нам легче будет.

И вот он, конечно, не переменил слова его. Слуга привязал пояс к нему и спустил в колодец. Когда он напился, и говорит:

– Ну, так, Ванюша, здымай теперь меня обратно, я напился, А он ему и говорит на ответ:

– Нет, Иван-царевич, я тебя обратно здымать не буду. Если отдашь мне царскую одежду, да будешь служить у меня лакеем Иваном, а я буду Иваном-царевичем, дак тогда вытяну, а иначе оставайся в колодце. Он тогда сказал:

– Ну, уж буду служить тебе лакеем и отдам царскую одежду.

И клянется ему всем на свете. И вот так он вытянул его. Иван-царевич не переменил слова своего, кряду же стал раздеваться и отдал ему свою одежду, а сам надел лакейское платье. И так они пошли дальше. И идут, и идут себе и не через долго приходят в одно царство. Когда они пришли только в царство, то сразу идут к царю во дворец. Там видят, что идет чей-то царевич, и встречают его с радостью. Расспросили царевича, как его звать.

И он все обсказал им: что он такого-то государства есть Иван-царевич. Тогда говорит царь:

– Ну, Иван-царевич, куда прикажете своего лакея класть, на какую должность или что с ним будете делать? Он отвечает:

– Ваше величество, нет ли какой-нибудь работёнки ему, хоть бы куриц пасти, ли может каким-нибудь пастухом. Я на то согласен, чтобы он не возжался без дела тут. Отвечает ему царь; – Вот что, Иван-царевич, нет у нас такого дела, чтобы куриц пасти, либо другое что, а вот есть у нас триста заицей, так может ли он их пасти, чтобы не растерять? И пасти их нужно три года. И когда он будет пасти, в течение трех лет хоть одного потеряет, то он за это будет наказан.

– Ну, он может пасти.

Итак, отвели ему комнату. На второй день сдали на руки этих заицей. Он сосчитал их, конечно, и выгнал пасти в первый раз (каждый выгон – год, к году должен всех пригонять). Выгнал он их за город и погнал в лес. И вот только что выгнал их в лес, зайцы увидали кусты и разбежались кто куда. Он целый день бегал, бегал за нима и ни одного не мог и на глаза схватить. К вечеру он и думает: «Вот я теперь попал на смерть».

Увидал большой камень, пал на него и заплакал. И до того заплакал, что лицо опухло у него от слез. Потом и спомнил: «Ох, хоть бы жар-птица мне помогла!» А это было дело ночью. И вдруг он вскинет глаза и смотрит: стает солнце. И это солнце стало ближе и ближе. И не солнце, а прилетела к нему жар-птица. Прилетела и говорит:

– Что ты плачешь, Иван-царевич, садись на меня и полетим ко мне.