Огненный конь

Эй, сыновья мои, вставайте, надо этого парня живьём сжевать!

С этими словами хлопнула она в ладоши. А как хлопнула, проснулись ховты и спрашивают:

— Что, что случилось, матушка? Надо мир строить или разрушать?

— Ну-ка, — говорит, — поглядите туда, вон парень бежит. Влез он на дерево и украл из гнезда яички.

Бросились ховты за царским сыном, чтобы изловить его, а он кинулся в седло Огненного Коня и тут же поднялся в небо. Поняли ховты, что им за Огненным Конём не угнаться.

— Ну, молодец, достал яички, сберёг свою голову, — сказал царскому сыну атаман.

Прошёл двадцать один день, птица вывела птенцов, и атаман разбойников от радости не знает, что бы ему сделать такое.

Однажды собрал он всех разбойников, устроил большой пир. Во время пира один из разбойников говорит:

— Всё у нас вроде бы есть, а всё же чего-то не хватает. Атаман спрашивает:

— Чего же нам не хватает? Разбойники говорят:

— Атаман, если бы твоей женой была девушка гури-пери, тогда ни в чём на свете ты не знал бы недостатка.

Атаман говорит:

— Хорошо бы, конечно, но где нам найти девушку гури-пери.

— Э-э-э, — говорят разбойники, — для парня, который принёс птицу и достал яички, это не составит большого труда.

Атаман говорит:

— Раз так, зовите парня.

Пошли разбойники, привели царского сына. Атаман говорит ему:

— Парень, знаешь, зачем я тебя позвал? Царский сын спрашивает:

— Зачем?

— Ты должен пойти и привезти девушку гури-пери. Если не привезёшь — голову отрублю.

Царский сын попросил три дня сроку. Пошёл он к Огненному Коню и пересказал свой разговор с атаманом разбойничьей шайки. Конь говорит:

— Ну и ладно, поехали за девушкой гури-пери. Только пойди скажи атаману: пусть закажет мне сбрую весом в тридцать пудов.

Атаман тут же пошёл к кузнецу и принёс сбрую. Надел царский сын сбрую на Огненного Коня. Конь встряхнулся, сбруя разорвалась. Говорит Конь:

— Это плохая сбруя. Пойди сорокапудовую принеси. Пошёл юноша к атаману и говорит ему:

— Слушай, атаман, мой Конь эту сбрую разорвал, сорокапудовую требует.

Принёс атаман сорокапудовую сбрую. Огненный Конь снова встряхнулся и говорит:

— Эта сбруя хороша, садись, поедем.

Царский сын вскочил на Коня и пустился в путь. Долго ли едут, коротко ли, про то им лучше знать. Доехали до моря, а у моря нет ни конца ни края. Говорит Конь царскому сыну:

— Слезай и давай попрощаемся. Надо мне спуститься на морское дно. Кто знает, может быть, я оттуда не вернусь, Я прыгну в море, а ты тут посиди да погляди на воду. Чуть погодя увидишь: появится на поверхности воды кровь. Но ты не пугайся, а следом и лекарство для глаз твоего отца выплывет в маленькой шкатулочке. Как её увидишь, тут же бери и клади за пазуху. Ещё немножко подождёшь, я выйду из моря и приведу ещё одного коня. Если выплыву, значит, нечего тебе бояться, а если нет, убегай, спасайся.

Сел царский сын на берегу и смотрит на воду. Видит: на воде появилось немного крови. Прошло время, выплыла шкатулка. Он тут же протянул руку, схватил её, положил за пазуху. Ждёт он, что-то Конь запаздывает. Вдруг видит: выходит Огненный Конь из воды и ведёт с собой свою сестру Огненную Кобылицу. Говорит она Огненному Коню:

— Милый мой брат! Раз не сумела я тебя на дне моря оставить, а, наоборот, ты меня на землю вывел, что прикажешь, то и сделаю.

Огненный Конь говорит:

— Милая моя сестра! Помоги нам добыть гури-пери.

— Хорошо, ради тебя всё, что нужно, сделаю.

Конь остался на берегу, а царский сын сел на Огненную Кобылицу, и она тут же подняла его в небо. Перенесла она его через море, опустилась перед роскошным дворцом и говорит:

— Я здесь подожду, а ты войди во дворец.

Пришёл царский сын во дворец и видит: стоит во дворце девушка невиданной красоты, а глаза её излучают такой свет, что больно ей в лицо глядеть. Стоит она на мраморной площадке, а перед нею сорок мраморных ступенек.

— Поднимись ко мне, — говорит она юноше.

— Нет, — отвечает он, — ты сама ко мне спустись.

С этими словами кинул он яблоко на верхнюю ступеньку. Девушка спустилась на ступеньку, чтобы поднять яблоко, а он ещё кинул на следующую ступеньку. И так бросил он одно за другим сорок яблок, по яблоку на каждую ступеньку, а девушка незаметно для себя спустилась к нему. Схватил он девушку и бросился к Огненной Кобылице. А та моментально перенесла их через море к Огненному Коню. Огненный Конь говорит Кобылице:

— Молодец, сестра. На тебя сядет мой молодой хозяин, а я повезу красавицу гури-пери.

Приехали они к атаману разбойников. Девушка говорит царскому сыну:

— Я знаю, ты меня хочешь атаману разбойников отдать, но я к нему не пойду. Освобожу я тебя от разбойников и стану твоей женой.

За ночь разложила она два больших костра и на них стала греть воду в огромных чанах. Говорит она атаману разбойников:

— Ладно, буду я твоей женой, но сначала вымойся тёплой водой.

Подвела она царского сына к одному из чанов и говорит:

— Опусти руку в воду.

Рука юноши стала белой-белой, даже засветилась неярким светом.

— Вот, — говорит гури-пери атаману разбойников, — видишь, какой стала его рука! А во втором чане вода ещё лучше. Залезь в него, выкупайся, и сыграем свадьбу.

Залез атаман разбойников в чан и тут же в нём сварился. А девушка гури-пери выкупала царского сына в другом чане, и стал он таким же красивым и светлым, как она сама. Сели тут юноша и девушка гури-пери на своих Огненных Коней и направились к тому городу, где жил слепой царь. Доехали они до города и видят, что он с четырёх сторон окружён вражеским войском. Выхватил юноша из ножен Огненный Меч, пришпорил Огненного Коня и кинулся на врагов. Громко заржал Огненный Конь. Царь услышал, узнал голос своего коня и говорит:

— Слава Богу, мой сын на Огненном Коне вернулся. Не отдам я ключей от города.

Утром царю принесли весть, что войско вокруг города разбито, что вернулся его сын с какой-то девушкой и привёз с собой маленькую шкатулку. Как только сын подошёл к отцу, тотчас открыл шкатулку, вынул из неё глаза отца, которые выкрали злые духи, вставил их, и царь тут же прозрел.

Надел царь свою корону на голову младшему сыну и сделал его царём. Женил он его на девушке гури-пери. Сорок дней и сорок ночей играли свадьбу. Все веселились, радовались, нарадоваться не могли.

С неба упало три яблока: одно — тому, кто рассказывал; другое — тому, кто слушал; а третье — тому, кто на ус намотал.