Зариф-хан и Мабый

Долго странствовал старик. Уже последние силы покидали его. Когда он ложился спать, то с горечью думал: "Неужели я не найду моего Зариф-хана?"По утрам у старого малянга болели кости, а днем слепли глаза от яркого солнца. Он уже решил, что никогда не увидит своего любимца. Но однажды малянг остановился у моста через широкую реку и спросил стражника:

– Не знаешь ли ты, добрый человек, афганца по имени Зариф-хан?

– А что тебе надо от великого Зариф-хана? – смеясь, спросил стражник. – Ты что, прослышал о его могуществе в нашем царстве? Проваливай лучше, нищий, да смотри не попадайся в другой раз!

Побрел малянг в город и вдруг видит: на прекрасном коне, в богатой одежде, окруженный толпою слуг, едет прекрасный Зариф-хан. Грустно сидит он в седле и о чем-то думает. Обрадовался малянг и громко закричал из последних сил:

– Послушай, о Зариф, послушай старика! Мабый и Лял в неволе горько плачут у злых людей!

Услыхав эти дорогие его сердцу имена, вздрогнул Зариф-хан. Несказанно обрадовался он, когда увидел в толпе малянга.

– Приведите мне этого старца! – приказал он своим слугам.

Стражники подошли к малянгу, склонились перед ним и попросили пройти в покои великого воина Зариф-хана, лучшего друга царя.

Зариф-хан обнял старика, велел дать ему прекрасные одежды, усадил рядом с собой и приготовился слушать. Тогда-то старик и передал ему письмо от Мабый.

Горько заплакал Зариф-хан, узнав о мучениях, которые выпали на долю его родных. Но потом, собравшись с силами, он скрыл муку на лице своем, вытер слезы и задумался...

Настало утро, и он пришел к царю. Не говоря ни слова, протянул ему Зариф-хан письмо от Мабый.

Долго читал царь письмо, а когда прочитал, тоже задумался.

– Отпусти меня, о повелитель! – взмолился Зариф-хан. – Ты всегда был так добр ко мне. Будь же добр в последний раз!

Ничего не ответил царь и ушел в свои покои.

На следующий день снова пришел Зариф-хан к царю и снова, упав на колени, попросил о великой милости.

Но и на этот раз царь ничего ему не ответил. Не хотелось ему отпускать такого мужественного воина, как Зариф-хан, да и любил он его, как родного сына. Долго раздумывал царь, а под конец решил так: «Я его отпущу, но мост через реку прикажу разрушить. Если переберется Зариф-хан по воде – значит, такова судьба. А нет, так вернется ко мне обратно».

И отпустил царь Зариф-хана на родину.

Вскочил Зариф-хан на коня, помчался к реке. Подъехал – и видит: мост-то разрушен! А через реку плыть – сразу крокодилы растерзают!

Вернулся опечаленный Зариф-хан во дворец, упал в ноги к царю и спросил:

– Зачем ты сделал так, о повелитель?

И столько было боли в его словах, что дрогнуло сердце царя. Он спустился с трона, положил свои сильные руки на плечи Зариф-хану и сказал ему:

– У меня есть две дочери! Нет им равных по красоте в моем царстве. Выбирай любую из них, женись, и да будет счастье сопутствовать тебе всегда и во всем!

Сказав так, велел царь отвести Зариф-хана к своим дочерям.

А дочери царя были и впрямь такие красавицы, что пером не опишешь. Начали девушки наперебой ухаживать за Зариф-ханом, но он на них даже не взглянул. Пели они ему песни, рассказывали сказки, а красавец Зариф-хан только грустно смотрел на высокое небо и вспоминал свою любимую. Лишь потом, когда он увидел печаль девушек, которые тщетно старались его развлечь, Зариф-хан сказал:

– У меня есть свой дом на далекой родине. Там живет чудесная девушка, имя которой – Мабый. Она, может быть, и не так красива, как вы, но я давно уже отдал ей мое сердце.

Грустно стало девушкам, но они поняли, что помешать этому нельзя.

И снова начал Зариф-хан просить царя отпустить его домой. И тогда сказал ему царь:

– Хорошо, я отпущу тебя! Но перед этим ты привезешь мне голову непокорного раджи.

И царь рассказал Зариф-хану, где владенья того раджи и как до них добраться.

– Хорошо, повелитель, я выполню твой приказ! – сказал Зариф-хан. – Но для этого дай мне тридцать сабель, тридцать верблюдов, тридцать отважнейших воинов, тридцать манов пшеницы и шестьдесят сундуков.

[Ман – мера веса.]

Удивился царь, но не стал расспрашивать, что и зачем, а приказал дать Зариф-хану все, что он просит.

И вот через несколько дней Зариф-хан насыпал в тридцать сундуков пшеницу, а в другие тридцать посадил вооруженных воинов, навьючил сундуки на верблюдов и отправился в путь. Все сундуки днем были крепко-накрепко заперты, а ключи от них Зариф-хан хранил у себя. Только ночью, когда темнота скрывала все живое от человеческих глаз, он открывал сундуки и выпускал воинов отдохнуть у костра. А с рассветом караван в полном безмолвии снова шел вперед.