О Вайде и Руже

Жил да был Вайда, цыган, богатый барин. Не дом у у него был, а целый дворец, и работников в том доме полным-полно было. Жил Вайда своим умом, не воровал, копейки денег чужих за всю свою жизнь не взял, только лошадьми занимался – менял, продавал, покупал, на том и состояние свое нажил. И был у Вайды конь знаменитый, на всю округу гремела слава о том коне. Диковинный был конь! Вороной, с гривой длинной, как птица летел он над землей, верным другом хозяину своему был, с полуслова его понимал.

И вот как-то раз прослышал Вайда о том, что в одном дальнем цыганском таборе живет Ружа-красавнца и нет этой Руже равных среди цыганок по красоте и уму. И решил Вайда поехать и посвататься к Руже. Да не просто поехать и посвататься, а заодно и испытать ее, так ли умна она, как говорят о ней.

Перекрасил Вайда своего вороного коня, сам переоделся в лохмотья и стал похож на нищего цыгана, а конь его – на клячу захудалую. И отправился Вайда к Руже.

Перед тем как к табору, где жила Ружа, подъехать, Вайда еще в грязи вывалялся, так что совсем жалкий вид у него стал. Подошел он к цыганам и попросил жалобно:

– А что, братья, не дадите ли мне одежонку какую-нибудь, штаны поновей, рубаху, чтобы в ней ветер не гулял, да сапоги не дырявые? А то я пришел к вам свататься...

– И кого же ты, друг, сватать приехал? – спрашивают Вайду цыгане, а сами переглядываются и едва смех сдерживают.

– Слышал я, – отвечает им Вайда, – что у вас здесь красавица Ружа живет. Так я ее хочу посватать.

Тут уж цыгане не выдержали и прямо в лицо ему расхохотались. И вышли из толпы цыган три брата Ружи, один другого краше и сильнее. Старший и говорит Вайде:

– Это уж ты, брат, лишнего хватил. Одежду-то мы тебе дадим, не поскупимся, а насчет Ружи и думать забудь, не по твоему рту кусок, – сказал он, отправился в полог и выбросил Вайде из шатра поношенную одежду.

– За штаны да за сапоги спасибо вам, да только я от своего не отступлюсь. Давайте мне любое испытание, на все я согласен.

– Ну хорошо, – согласился старший брат, – вижу, все равно ты от нас не отстанешь. Садись на свою дохлую клячу и скачи наперегонки с моим младшим братом.

Обгонишь – твоя Ружа. А не обгонишь – извини, придется тебе уйти восвояси.

А Ванде только этого и надо.

Условились они на один круг ехать. Скомандовал старший брат, и кони пустились вскачь. Не успел младший брат и полкруга проехать, а конь Вайды уже к указанному месту пришел. Нахмурился старший брат. Не но себе ему стало.

Как же так? Какой-то нищий цыган па дохлой кляче обскакал его брата на прекрасном коне. Не каждому удавалось перескакать гнедого рысака.

– Ну что ж, младшего ты перегнал, но, прежде чем нам сдержать слово, придется тебе еще раз помериться силами, только со средним братом.

Вывели среднему брату серого рысака, и условились они с Вайдой на два круга ехать. Взмахнул старший брат рукой, и помчались кони. Да только не успел средний брат и круга сделать, а Вайда на своей лошадке к указанному месту примчался.

– Ну что ж, выполнил я и второе твое условие, – сказал Вайда старшему брату, – выполняй и ты свое обещание.

– Нет, рано, – ответил ему старший брат, – придется тебе со мной наперегонки ехать.

– Хорошо, – согласился Вайда, – только пускай сама Ружа на наши скачки смотрит, пусть свидетелем будет нашего с тобой поединка.

Позвали братья Ружу. Вышла она из шатра, взмахнула платком, и, как и в первый и во второй раз, помчались кони вперед. Не успел старший брат и полкруга сделать, как Вайда уже круг закончил, подскочил к Руже, подхватил ее на седло – и только его и видели.

Закричали цыгане, да поздно было. Хотели было погоню снарядить, да сообразили, что у Вайды такой конь, за которым гнаться бесполезно. За тысячи верст отъехал Вайда со своей Ружей от того места, где стоял ее табор. Привел Вайда Ружу в невзрачную палаточку вместо богатого шатра, вся в заплатках она была, жалкий скарб внутри лежал, грязный да побитый. Ну нищий нищим!

Залез Вайда в палатку, сел на пол и говорит:

– Ружа, хозяюшка, уж больно хочется мне чайку попить, поставь водички вскипятить.

– Вайдушка, – отвечает Ружа, – я бы рада поставить, да не в чем.

Как это не в чем? – удивился Вайда. – Смотри-ка, вон висит котелок, я в нем деготь для колес держу.

Вот в нем и вскипяти.

Ничего не сказала Ружа, не обиделась, не удивилась, взяла котелок этот, пошла на речку да так его песочком вычистила да вымыла, что загорелся он на солнце, а если глянуть на него, то можно было увидеть свое отражение. Набрала Ружа в этот котелок воды, на огонь поставила, чаю вскипятила. Сели они с Вайдой у костра, попили чайку, да и спать улеглись.

Наутро проснулся Вайда, глядит: в палатке все убрано, все по своим местам лежит, все чисто – глаз радуется.

– Ружица, – промолвил Вайда, – совсем у нас с тобой денег нет, придется мне на базар пойти да продать там свою лошадку. А деньги выручу – куплю что-нибудь для нас с тобой, чтобы жили не впроголодь.

Взял Вайда лошадку за повод и повел ее по дороге в город. Да только не дошел Вайда до города. Едва скрылась из виду его палаточка, как вскочил Вайда в седло и пустил своего коня вскачь к реке, искупал его, отмыл, расчесал гриву, заплел ее, и стал конь прежним красавцем-вороным. Поехал Вайда в свою усадьбу, отдал коня работникам, а сам взял пустую бутылку из-под водки, в карман ее положил и домой к Руже отравился. Идет, песню поет:

Ай, загулял я, загулял, Ай, денег нету ни гроша..

Услышала Ружа голос мужа, вышла ему навстречу, спрашивает:

– Ну что у тебя там получилось?

Продал конька своего?

– Да, продал...

– И много денег выручил?

– Дали мне за него бутылку водки, да не донес я ее до тебя – по дороге выпил, – промолвил Вайда и вытащил из кармана пустую бутылку.

Ничего не сказала Ружа, не обиделась, не рассердилась, а уложила Вайду спать. Наутро говорит Вайда Руже:

– Что ж делать нам, Ружа, уже третий день мы не едим ни крошки. Придется тебе к своим братьям идти.

Попроси у них что-нибудь из одежды, денег попроси, чтобы жить на что было.

Не откажут они, если ты их попросишь.

Собралась Ружа и отправилась к своим братьям. Долго ли, коротко ли, пришла она к ним. Обступили ее братья, расспрашивать стали, как ей с мужем живется.

– Да разве жизнь это? – сказала Ружа братьям. – Ни кола ни двора, была лошадка, да и ту пропил.

Придется, видно, мне милостыню просить...

– Не возвращайся к нему, Ружа, – сказал старший брат, – чем с таким непутевым быть да горе мыкать, живи дома, мы тебя в обиду не дадим.

– Что вы, братья мои? Спасибо вам за доброту вашу, но вы забыли закон цыганский: ведь я жена ему, а значит, должна век свой в нужде и горе, в беде и в радости быть ему верной.