Как цыган бабу окрестил

В одной небольшой деревушке жил мужичок. Была у него жена, глупая да нерадивая. Жили они не в согласии, ссорились часто. И во время ссоры обзывал мужичок жену свою в сердцах некрещеной мордой.

— И что ж ты меня все время обзываешь некрещеной мордой? — обижается жена на мужичка.

— Да очень просто, — отвечает тот, — я ведь точно знаю, что ты не крестилась, не может крещеная быть такой бестолковой.

— Так что же, может, у меня и отца с матерью не было?

— А что, может, и не было, может, ты от куста родилась?!

— Интересно говоришь, мужичок ты мой хороший, только врешь ты все и некрещеной мордой меня зазря называешь.

— И не зазря, а точно тебе говорю.

— Ну так вот что, — решила нерадивая баба, — тогда пойду я в церковь да окрещусь! Да заодно и спрошу у батюшки, вправду ли я некрещеная?

— А иди куда хочешь, — отмахнулся мужичок, — только батюшка тебе тоже скажет, что ты — некрещеная морда.

Ну да ладно. Взяла баба немного денег, шубку надела меховую и пошла к батюшке в приход. Идет она по дороге, идет, а навстречу ей цыган на телеге едет. Сидит он, вожжи в руках держит, трубку курит. Волосы у цыгана длинные, по плечам раскинулись, детишек в телеге целая куча. Горит трубка, трещит табак, искры сыплются. В руках кнут черемуховый. Лошадки у цыгана гнедые, холеные. Едет он в церковь детей своих крестить. Посмотрела баба на цыгана и подумала, мол, не иначе сам батюшка в приход едет.

— Ты куда едешь, добрый человек?

— В приход еду, милая моя, — отвечает цыган бабе, а сам ее разглядывает, что, мол, за птица такая.

— А ты куда идешь? — спрашивает цыган бабу.

— Так и я туда же, батюшка, в приход иду, к тебе в церковь. Нету мне жизни никакой от моего хозяина. Называет он меня некрещеной мордой, да и врет еще, что от куста я родилась. «Как же так, — я ему говорю, — не может же человек от куста родиться».

— Не беспокойся, милая, — говорит цыган, — я тебя окрещу. Знаешь, кто я такой? Я самый главный митрополит во всей губернии.

— Ой, батюшка, хорошо–то как, ты уж окрести меня, я тебя век не забуду.

Сошел цыган с воза, передал цыганке свои вожжи, а сам взял бабу за руку и повел в лес. Подошел к яме, схватил кнут и загнал бабу в яму.

— Милая, а ты знаешь, что за крещение деньги платить надо?

— Что ты, батюшка, конечно, знаю, — обрадовалась баба и подала цыгану деньги, которые взяла с собой.

— А знаешь ли ты, что в одежде креститься не полагается?

Скидывает баба шубу и подает цыгану. Схватил тогда цыган свой кнут и давай бабу хлестать. Как вытянет ее поперек спины, она как заголосит:

— Да слава тебе господи, батюшка ты мой! Да слава тебе господи! Ой, спасибо тебе, что окрестил.

— Да, матушка, окрестил. Сейчас еще окрещу! — Да еще как вытянет бабу кнутом, да как вытянет, а она опять:

— Да слава тебе господи! Во имя отца родилась овца!

— Ну вот, матушка моя, не будет теперь на тебя хозяин так говорить, мол, некрещеная морда.

Оставил цыган бабе на спине такие кресты, что дальше ехать некуда, а сам собрал шубку, кинул ее на плечо и пошел к телеге. А баба ему вдогонку кланяется, мол, спасибо, батюшка, за доброту твою.

Пришла баба домой, села на скамейку и принялась на радостях песни распевать. Скотина в хлеву орет некормленая да недоеная, а баба знай себе распевает. Вернулся хозяин домой, видит такую картину и с кулаками на жену набросился:

— Ах ты, некрещеная морда! Всю–то ты скотину позабросила.

— А вот и врешь ты, милый мой, теперь я и крещеная и благословленная.

— Как так?

— А вот посмотри, как меня батюшка окрестил, — сказала баба и показала ему свою спину. — Эх, дура ты, дура, и где ж ты была?

— Шла я к батюшке, а он, глядишь, и сам ко мне навстречу едет, — сказала баба и объяснила как дело было.

— Совсем ты, баба, сдурела, ведь это же цыган был, — засмеялся мужик, — плохо ли ему, обманщику, и деньги с тебя взял, и шубку?!