Джельсомино в Стране Лгунов

С крыши во все стороны брызнули черепицы, здание накренилось, зашаталось и со страшным грохотом рухнуло в ров, подняв тысячи брызг.

Все это произошло в одну минуту. Подтвердить может поваренок - он оставался на кухне до последнего мгновения и едва успел броситься в ров, чтобы переплыть его. На площадь он выбрался за миг до того, как все рухнуло.

А когда стены обвалились, громкое радостное "ура!" разнеслось по площади, и как раз в этот момент взошло солнце, словно кто-то предупредил его: "Скорее, поторопись, не то упустишь замечательное зрелище!"

Восхищенный народ столпился вокруг Джельсомино таким плотным кольцом, что даже журналистам не удавалось приблизиться к нашему певцу и попросить его поделиться своими впечатлениями. Им пришлось удовольствоваться беседой с Калимеро Денежным Мешком, который угрюмо стоял в стороне.

- Не могли бы вы сказать несколько слов для газеты "Вечерняя ложь"? - обратились к нему журналисты.

- Мяу! - ответил Калимеро и повернулся к ним спиной.

- Изумительно! - вскричали журналисты. - Стало быть, вы один из очевидцев! Так расскажите нам, каким образом здесь ничего не случилось?

- Мяу! - снова ответил Калимеро.

- Чудесно! Значит, мы можем самым категорическим образом опровергнуть, что сумасшедший дом разрушен и заключенные разбежались по городу!

- Да поймите вы наконец, - вдруг рявкнул на них Калимеро, - поймите же вы наконец, что я - кот!

- То есть вы хотите сказать - собака? Ведь вы мяукаете совсем по-собачьи!

- Да нет же, я - кот! Самый настоящий кот и ловлю настоящих мышей! Вот и сейчас я отлично вас вижу. Можете попрятаться куда угодно, меня вы не проведете! Все равно вы - мыши, и все до одной попадете мне в лапы. Мяу! Мяу! Курняу!

И, сказав это, Калимеро подпрыгнул и припал к земле. Журналисты поспешно спрятали свои авторучки и в страхе забрались в автомобили.

А отчаянно мяукавший Калимеро пролежал на том месте до самого вечера, пока его не подобрал какой-то сострадательный прохожий и не отправил в больницу.

Ровно через час вышел экстренный выпуск "Вечерней лжи". Всю первую страницу занимал огромный заголовок, набранный большущими буквами:

НОВАЯ НЕСОСТОЯВШАЯСЯ ПРОДЕЛКА ПЕВЦА ДЖЕЛЬСОМИНО.

СВОИМ ПЕНИЕМ ОН НЕ РАЗРУШИЛ ДО ОСНОВАНИЯ СУМАСШЕДШИЙ ДОМ!

Редактор газеты потирал от удовольствия руки:

- Славненькое опроверженьице! Сегодня мы продадим по крайней мере сто тысяч экземпляров...

Но вышло наоборот. Мальчишки-газетчики, продававшие "Вечернюю ложь", стали скоро возвращаться в редакцию. Все они тащили обратно кипы нераспроданных газет. Никто не пожелал купить ни одного номера.

- Как? - вскричал редактор. - Что же тогда люди читают? Может быть, календарь?

- Нет, синьор редактор, - ответил какой-то мальчишка похрабрей, - календарь люди тоже не читают. Куда он годится, если декабрь в нем называется августом? Оттого, что изменилось название месяца, никому не станет теплее. Все смеются нам прямо в лицо и советуют делать из ваших газет кораблики.

В эту минуту в комнату вбежала собачка редактора. Она только что вернулась с прогулки по городу, на которую сама себя сводила.

- Кис-кис! Иди сюда! Иди сюда, мой котеночек! - обрадованно позвал ее редактор.

- Гав! Гав! - ответила ему собака.

- Что? Да ты, кажется, лаешь?

Вместо ответа собака дружелюбно вильнула хвостом и залаяла еще громче.

- Да ведь это конец света! - вскричал редактор, вытирая со лба пот. - Конец света!

Но это был всего лишь конец Королевства Лжи. После того как рухнул сумасшедший дом, на свободе оказались сотни правдивых людей. В городе появились лающие собаки, мяукающие коты, лошади, которые ржали по всем правилам зоологии и грамматики... В городе вспыхнула эпидемия правды, и большинство населения уже заболело ею. Торговцы спешили сменить ярлыки на своих товарах. Какой-то булочник снял вывеску, на которой было написано "Канцелярские товары", перевернул ее и на обратной стороне углем написал "Хлеб". Перед его лавкой сразу же столпился народ, и люди стали шумно выражать ему свое одобрение.

Но больше всего народу собралось на площади перед королевским дворцом. Этой толпой предводительствовал Джельсомино. Он громко распевал свои песни, и люди сбегались на его голос со всех концов города и даже из окрестных сел.

Джакомоне увидел из окна своего дворца эту огромную толпу и радостно захлопал в ладоши.

- Скорее! Скорее! - заторопил он своих придворных. - Скорее!