Джельсомино в Стране Лгунов

..

- Ну, последний прыжок, - сказал Цоппино своим лапкам, - и мы будем в безопасности!

И лапки с такой готовностью откликнулись на его призыв, что Цоппино, вместо того чтобы вскарабкаться на колонну, со всего разбега налетел на нее и тут же превратился в рисунок - в набросок трехлапого котенка. Правда, в тот момент он не пожалел об этом, потому что стражники остались, как они сами писали потом в донесении, с носом.

- Куда она провалилась? - спрашивали они друг друга.

- Я видел, как она бросилась к колонне...

- Но поблизости никого нет...

- Тут что-то нацарапано. Смотри - какой-то проказник стащил в школе мел и нарисовал на колонне собаку.

- Что ж, пойдем отсюда. Детские каракули - не наше дело.

А Бенвенуто между тем катил свою тележку к дому, останавливаясь время от времени, чтобы отдышаться. По пути он даже присел два-три раза, потому что уже еле держался на ногах от усталости. Словом, когда он выходил из дому, ему было около восьмидесяти лет, а когда вернулся обратно, ему уже перевалило далеко за девяносто. Подбородок Бенвенуто уткнулся в грудь, глаза затерялись среди морщин, а голос стал еле слышным, как бы доносящимся из-под груды опилок:

- Бананито, проснись, приехали!

Но Бананито его не слышал - он уснул, пригревшись под тряпьем.

Глава восемнадцатая, в которой вы проститесь

с Бенвенуто-не-присядь-ни-на-минуту

- Что с тобой? Ты разговариваешь со своими тряпками? - За спиной Бенвенуто, который пытался разбудить художника, остановился ночной стражник.

- Разговариваю с тряпками? - переспросил Бенвенуто, чтобы выиграть время.

- Ну да! Я же слышал, как ты что-то говорил вот этому чулку. Или ты считал на нем дырки?

- Я, должно быть, говорил, сам того не замечая, - пробормотал Бенвенуто, - знаете, так устал... Целый день колесил по городу с этой тележкой. В мои годы это не так-то просто...

- Раз устали, так присядьте и отдохните, - сочувственно посоветовал стражник, - все равно в такой поздний час никто не станет продавать тряпки.

- Да, да, присяду, - согласился Бенвенуто и опустился на свою тележку.

- Знаете, я тоже с удовольствием отдохнул бы сейчас, - сказал стражник. - Позволите?

- Отчего же, присаживайтесь!

- Спасибо! Знаете, ведь ночные сторожа тоже устают... И подумать только, когда-то я хотел стать пианистом. Пианисты всегда играют сидя, и вообще вся их жизнь проходит среди прекрасной музыки. Я даже в школьном сочинении писал об этом. У нас была такая тема - "Кем вы будете, когда вырастете?". Я написал тогда: "Когда вырасту, я стану пианистом, объеду с концертами весь мир, заработаю много аплодисментов и стану знаменитым". Я не нажил славы даже среди воров, потому что до сих пор не поймал еще ни одного из них. Кстати, а вы не вор, случайно?

Бенвенуто покачал головой. Он хотел было утешить стражника, но у него уже не было сил. Он чувствовал, как жизнь уходит от него с каждой минутой. Но он не позволял себе подняться и продолжал слушать разглагольствования стражника.

А стражник еще долго говорил о своей работе, о пианино, играть на котором ему так и не удалось научиться, о своих детях.

- Старшему уже десять лет, - рассказывал он, - вчера он тоже писал в школе сочинение. Ведь учителя из года в год дают одну и ту же тему - "Кем ты будешь, когда вырастешь?". "Я буду астронавтом, - написал мой сын, - и отправлюсь на спутнике на Луну!" Я очень хотел бы, чтобы так оно и вышло, но годика через два сыну придется бросить школу и подыскать себе работу, потому что одного моего жалованья маловато. А как по-вашему, это очень трудно - стать астронавтом?

Бенвенуто покачал головой. Он хотел еще добавить, что это совсем нетрудно, что в мире нет ничего невозможного, что никогда не следует терять мужества и никогда не надо расставаться со своими мечтами. Но стражник даже не увидел, как Бенвенуто покачал головой. Когда он взглянул на него, ему показалось, что Бенвенуто уснул.

- Бедный старик, - пробормотал стражник, - видимо, он и в самом деле не на шутку устал. Ну, ладно, продолжим наш обход.

И он осторожно, на цыпочках, пошел дальше. Но Бенвенуто продолжал сидеть, даже не шевельнувшись. У него уже не было сил подняться.

"Я подожду их так, - вздохнул он про себя, - подожду сидя. Я сделал все, что было в моих силах. Теперь Бананито в безопасности".

Мысли Бенвенуто стали путаться, их как бы заволакивало туманом... Откуда-то издалека до него донеслось вдруг пение -